Пришлось сознаться.
– Я здесь, – было сказано мной вдовес к поднятой руке.
Хмурая брюнетка лет тридцати, коей сегодня была уготована роль преподавателя, посмотрела на меня исподлобья и постаралась дать оценку моей нагловатой личности.
– И где вы пропадали в течение недели?
Скорее всего, она ожидала отчаянного плача и безудержной мольбы о прощении, но вместо этого ей сунули под нос измятую бумажку. В ней среди прочих слов значилось главное – «разрешено деканом». Безусловно, она выпала в осадок, но это только подогрело интерес к моей персоне.
– Интересно за что вы получили такое снисхождение?
– Секрет фирмы.
– Так уж и секрет?
– Увы.
Что-то отталкивающее было в этой мадам. Это ощущалось в ее жестах, мимике, тембре голоса, каких-то эксклюзивных фразах. Возможно, все это было врожденным, а может, являло собой плоды всех тех неимоверных усилий, которые она прилагала многие годы, чтобы потом оказаться посреди подвала в окружении студентов-имбецилов.
Впрочем, разговор был окончен. Конечно, мне еще предстояло в течение трех часов слушать азы гинекологии, однако за спинами других неплохо спалось. После утомительного сидения в подвале пришлось посетить парочку лекций, а далее оставалось только сесть на автобус и приехать в «Центр новых технологий».
Вышеупомянутый центр представлял собой очередную шарашкину контору, которая присосалась к госбюджету. На самом деле в стенах этого заведения и в помине не было никаких технологий. Зато как звучало. И под этой громогласной эгидой творилось черт знает что. В тоже время рядовым ученым-экспериментаторам приходилось ютиться в скромных лачугах и подсобках. Поэтому неудивительно, что я всеми силами пыжился перетянуть одеяло на себя.
И теперь, поднимаясь по ступенькам вверх навстречу огромным буквам неоновой вывески, я был уверен, что дело в шляпе. В холле меня спросили о целях визита.
– К Лавринову. Мне назначено.
Бабушка в очечках выдала мне пропуск и направила через турникет:
– Этаж 7А, офис 715.
С каждым этажом движения лифта мое сердце билось все чаще. В голове мелькали странные позывы остановиться, передумать, убежать…. Эти мысли не отпускали меня, даже когда я постучался в офис 715.
– Войдите! – раздался голос за дверью.
Я сделал шаг вперед, и тогда отступать стало поздно. Оказавшись внутри, я попал под пристальный взгляд Лавринова. Он сидел за столом, заваленным горой всевозможных бумаг, и изо всех сил пытался с ней разобраться.
– Вы что-то хотели?
Доцент, сбитый с панталыку массой навалившихся дел, не был готов к встрече со мной. От этого сердце забилось еще чаще, отдаваясь ударами в висках.
Нет, определенно убить человека было значительно легче. И все же я выдавил ломкую фразу:
– Мы с вами вчера столкнулись в маршрутке…. Вы сказали подъехать сегодня в пять….
Лавринов с секунду порылся в памяти, а потом выдал:
– Припоминаю.
Далее он сунулся в один из ящиков стола, извлек оттуда здоровенную папку и бросил ее на стол к остальной своре макулатуры.
– Присаживайтесь и займемся делом.
Радостно ухватившись за предложение, я занял кресло супротив столоначальника.
– Так чего вы хотите? – спросил Лавринов, перелистывая материалы в папке.
Несомненно, я хотел очень многого, но как вполне благоразумный человек мыслил рационально и понимал, что о некоторых вещах не стоит говорить вслух.
– Мы разработали новый экспериментальный препарат и хотели бы….
– «Здоровин»?
– Да-да….
Лавринов одновременно слушал меня и изучал содержимое папки, а походу еще и выдавал вопросы:
– Это что-то типа….
– …иммунокорректора…
Услышав нужное, доцент с преумноженным усердием окунулся в бумаги, так что я не совсем понял, стоит ли мне продолжать повествовать о своих желаниях. В конце концов, он отбросил папку и обратился ко мне:
– А причем тут я?
И вот теперь все зависело только от меня.
– Мы хотим получить разрешение на эксперименты на людях, после чего проводить тестирование на базе вашего центра.
Лавринов призадумался и, откинувшись на спинку кресла, стал шлифовать меня пытливым взором.
Устав неистово стучать, мое сердце перешло на замирание. Его попросту защемило, и я ждал, что вот-вот человек, сидящий напротив, скажет решающее слово.
– Этот проект подразумевает серьезные финансовые вливания со стороны государства. К тому же тестирование может занять ни один год. Вы понимаете это?
Конечно же, я все прекрасно понимал, ведь вся эта канитель устраивалась не ради торжества науки и уж точно не ради галочки в отчете.
Всех нас интересовали исключительно хрустящие купюры.
– А вы понимаете, что сулит этот проект лично вам?
От неожиданности встречного вопроса Лавринов даже поперхнулся.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего сверхъестественного. В случае успеха нас всех ждет приличная коммерческая выгода.
Лавринова в очередной раз постигли раздумья, однако на этот раз он как-то нервно ерзал в кресле и потирал ладони. Итогом всего этого тандема стала нелепая фраза:
– Не могу ничего обещать. Все решает Ученый Совет.
– Тогда может вам стоит ему помочь?!
От такого словесного выпада доцента не на шутку перекосило.
– В смысле?
И тут я выдал свой главный козырь.
– Я тут вчера общался с вашим знакомым Фроловым по поводу загадочной смерти товарища Чурмакова….
Продолжать не пришлось. Лавринов стал бледен как поганка и трепетно дал задний ход.
– Я все устрою.
Что и требовалось доказать. С более чем довольным видом я покинул кабинет, оставив своему свежеиспеченному покровителя дамоклов меч в подарок. Уже за дверью мне захотелось поделиться с другом Толиком приятными новостями. Ехать к нему не было нужды, и потому я просто совершил телефонный звонок.
– Здорово, Толян!
По моему веселью Толик вмиг смекнул, что наши дела пошли в гору.
– То есть мы в деле? – спросил он.
– Еще как!
– Круто.
Закончив словоблудие, я сунул телефон в карман, потом огляделся и полной грудью вдохнул воздух «Центра новых технологий». Это был воздух перемен.
Спустя две недели мне позвонили. В тот момент я как раз пытался найти два соответствия в куче стираных носков. Дисплей указывал на неизвестный номер.
