– Подождите, – остановил ее Кольцов. – Шульгин, отдай инженеру свои сапоги. А сам наденешь мои кеды.
– Сапоги? – явно с удивлением переспросил заряжающий.
– Сапоги! – повторил Кольцов.
– Да она же в них утонет.
– Шульгин!
– Да у меня ж сорок пятый!..
– Ты все понял?
– Да мне что, жалко?
Заряжающий на миг скрылся в башне и, вновь появившись, передал Юле сапоги.
– Надевайте. Здесь сыро. Прямо с туфлями в них залезайте, – посоветовал Кольцов.
Юля не спорила. Теперь она во всем соглашалась с капитаном. Надела сапоги и, снова ища опоры, протянула Кольцову руку. Кольцов помог ее спрыгнуть с борта, помог удержаться на ногах.
– Это пройдет. Подышите – и пройдет, – подбодрил он Юлю. – Запах солярки, да еще горелой, не все переносят…
– А можно назад пешком? – спросила вдруг Юля.
– Еще больше устанете.
– Я хожу хорошо! – поспешно заверила Юля.
– Пойдемте, – не стал возражать Кольцов. – Только зачем же топать всю дорогу? До развилке дойдем, а там сядем на машину. Шульгин, передай дежурному, чтобы к развилке машину прислали. Понял?
– Так точно! – ответил солдат и скрылся в башне. Танк двинулся вперед. И сразу то место, где стояли Кольцов и Юля, утонуло во мраке.
Темнота была настолько густой, что Юля забеспокоилась:
– Как же мы пойдем?
– Не в тайге. Доберемся, – усмехнулся Кольцов и включил фонарик. Узкий луч выхватил из-под ног мокрую траву с искрящимися на ней капельками росы, кочки, вывороченный гусеницами дерн. Черные, казавшиеся бездонными колеи тянулись в глубь низины. И где-то вдали, в самом конце их, время от времени во мраке вспыхивали и пропадали красные габаритные огни танка. Кольцов проводил их взглядом и сказал:
– А мы пойдем в сторону…
Он ступил в широкую колею, но его тотчас же схватила за руку Юля.
– Нет уж, теперь я от вас не отстану, – сказала она и почти вплотную прижалась к Кольцову.
Они шли рядом, стараясь не мешать друг другу. Идти по жидкой грязи было легче. Но там, где земля была тверже и липла к ногам вязким тестом, Юля сразу начинала отставать. Кольцов никуда не спешил. И был бы рад вот так, рука об руку, бродить с инженером по стрельбищу хоть до утра. Но он почувствовал, что Юля очень устала, и ему стало жаль ее.
– Вот не послушались вы меня… – начал было он почти с укором.
– Я вас великолепно слушаюсь, – прервала его Юля.
– Неправда. Не доверили нам самим провести испытания.
– Я и не могла этого сделать, – непреклонно ответила Юля.
– Могли. Вполне могли. А уж отложить замеры на день, отдохнуть после дороги и вовсе могли без всякого ущерба для дела.
На это Юля не сказала ни слова.
– Ну да будет вам наука, – продолжал Кольцов. – А уж следующий заезд я прямо за полковым забором проведу.
– Следующего не будет, – сказала Юля.
– То есть?
– Не нужен он. Мне и так все ясно. Ой! – вскрикнула вдруг Юля.
– Что случилось?
– Сапог потеряла, – засмеялась Юля.
– Господи, я испугался, думал, ногу подвернули, – признался Кольцов.
– И сапог жалко…
– Найдем! – шаркнул лучом по колее Кольцов. – Не заяц, не убежит. Вот же он!
– Ваш солдат не зря предупреждал. Они мне и правда великоваты, – снова засмеялась Юля.
– Стой! Кто идет? – раздался неожиданно в темноте властный окрик.
Кольцов и Юля, опешив, остановились.
– Тьфу ты черт! – вполголоса вдруг выругался Кольцов. – Я и забыл, что тут сторожевой пост выставили.
– Стой! Кто идет? Стрелять буду! – снова послышалось в темноте.
– Это я, капитан Кольцов! – назвал себя Кольцов.
И в этот момент, как назло, погас фонарик.
– Чтобы тебя разорвало! – в сердцах прошипел Кольцов, тряся фонарик.
– Ло-жись! – скомандовал часовой, и в темноте ночи гулко раскатилась автоматная очередь.
Кольцов, не мешкая, схватил Юлю за плечи и свалил на землю. Он не видел, куда она упала. Но, почувствовав, как быстро у него самого на локтях и коленях промок комбинезон, понял: и под ней такая же болотина.
– Ни в коем случае не поднимайтесь! – шепотом предупредил он.
– А зачем он стрелял? – тоже шепотом спросила Юля.
– Порядок такой.
– Ничего себе!..
– Вы уже промокли?
– До костей.
– Двигайтесь ко мне. Тут вроде посуше, – предложил Кольцов.
Юля проворно подтянулась к нему.
– Сейчас попробую с ним поговорить, – сказал Кольцов и окликнул солдата: – Караульный! Это я, капитан Кольцов. Ты что, не узнаешь меня?
Часовой молчал.
– Я попробую сейчас зажечь фонарик, – предложил Кольцов.
– На меня не светить! – послышался грозный окрик.
– Да я на себя! На себя!
– Что же вы не зажигаете? – спросила Юля.
– Черт бы его зажег! – сердито ответил Кольцов, беспомощно повертев фонарь в руках. И снова окликнул часового: – Вызывай разводящего!
Караульный не отвечал. На стрельбище было тихо. Только где-то в стороне по-прежнему гудел трактор.
– Что же он вас не слушается? – уже с иронией спросила Юля.
– Ему вообще с нами разговаривать не положено…
– И долго мы будем лежать?
– Пока не придет разводящий.
– Это тоже такой порядок?
– Глупость ужасная получилась, – смутился вдруг Кольцов. – Я во всем виноват. Забыл, что тут выставили этот дурацкий пост. Хорошо еще, что все так обошлось. Вы не бойтесь, пожалуйста.
– А я и не боюсь, – поняв смущение капитана, ответила Юля. – Я с вами… Лежу в грязи. Очень мягко. Даже приятно.
Кольцов понял, что Юля успокаивает его, и с благодарностью посмотрел на нее. Но ничего не увидел. Он глубоко вздохнул. И вдруг понял: ему не только нельзя сетовать на судьбу, а надо благодарить ее. Ибо, не окажись на их пути этого, как он выразился, дурацкого поста, никогда, быть может, Юля не была бы с ним так близка. А она лежала почти у него на плече, и ее волосы, одурманивающе пахнущие ландышем и миндалем, касались его лица… Ему захотелось сказать ей что-нибудь ласковое, теплое, значительное. Сказать о том, что таких красивых, обаятельных женщин он еще не знал. Что он ночи не спал от волнения, как бы вместо нее не приехал кто-нибудь другой.
