– Мне точно неизвестно. Думаю, однако, что разговор может пойти о каком-нибудь новом заказе.
– Но я, как говорится, со старым еще не развязался…
– Не будем гадать.
– Не будем, – согласился Кулешов. – А кого еще приглашает?
– Никого.
Привычку маршала авиации совещаться во второй половине дня Кулешов знал хорошо. Маршал превратил ее в правило. Первую половину рабочего дня, как наиболее продуктивную, он целиком посвящал боевой подготовке. После обеда решал все остальные вопросы. «Ачкасов не в счет, ему до всего дело. А конкретно – я один. Похоже на заказ. Похоже», – рассуждал Кулешов.
В пятнадцать сорок пять на следующий день он подъехал к штабу и огляделся. Возле широкой лестницы стояло десятка два машин. Кулешов поискал машину Ачкасова, но не нашел ее и поднялся в подъезд, а потом и в приемную маршала. Привычно взглянул не вешалку. Она была пуста.
– Выходит, я первым приехал! – вслух подумал Кулешов.
– Генерал Ачкасов уже давно здесь, – доложил адъютант маршала.
– Даже давно? – удивился Кулешов. – И уже у Алексея Кузьмича?
– Никак нет. Зашел к главному инженеру.
– Доложите Алексею Кузьмичу, что я прибыл, – попросил Кулешов.
– Маршал сказал, чтобы ровно в шестнадцать заходили без доклада.
– Понятно, – недовольно буркнул Кулешов и сел на диван. Достал сигару. Оторвал у нее кончик и прикурил. «Мог бы к инженеру зайти вместе со мной, – подумал он об Ачкасове. – Все-таки что-нибудь стало бы известно. А так, с ходу, хуже нет…»
Без трех минут в приемной появился Ачкасов. Протянул Кулешову руку и, открывая дверь кабинета, сказал:
– А мы с Главным думали, что ты задерживаешься…
– Извините, пожалуйста. Я прибыл без четверти, – доложил Кулешов.
– А почему же не зашел?
– Сами знаете, незваный гость…
– Это ты-то незваный? – усмехнулся Ачкасов. – Придумает же такое…
Маршал сидел за своим рабочим столом и что-то писал. Но, увидев генералов, отложил ручку, встал и, приветливо улыбаясь, пошел им навстречу. Сколько бы раз Кулешову ни доводилось встречаться с ним, он всегда пытался припомнить, каким же в конце сороковых годов маршал был слушателем академии. Кулешов тогда уже работал в КБ. Но окончательно с преподавательской работой еще не порвал и изредка читал лекции специального курса в академии. Тогда оба они были полковниками. В те годы полковников в академии было немного. И Кулешов, казалось, должен был бы его запомнить. Но он не запомнил. Он хорошо знал и помнил многих генералов. Но генералы со временем куда-то разъехались, и он почти всех их потерял из виду. А вот этот полковник стал маршалом…
Предложив генералам место за столом, маршал сел напротив них.
– Помните, профессор, – начал он разговор безо всяких предисловий, обращаясь к Кулешову, – кажется, совсем недавно вы учили нас, что на самолете-бомбардировщике установлено две тысячи электронных узлов и деталей? А сегодня их там уже десятки тысяч. А через годик-другой наверняка и еще больше будет.
– Идет к этому дело, товарищ маршал, – согласился Кулешов.
– А всех задач все равно они не решат, хотя их с каждым годом все прибавляется и прибавляется, – невесело усмехнулся маршал. – А потому, что выдвигает их сама жизнь. Перевалили наши самолеты за два «м», прижались к земле – и сразу потерял летчик цель. Не успевает он ее разглядеть даже днем при ясной погоде. А ему надо уметь выполнять боевую задачу в любое время суток, при любых метеоусловиях – в дождь, в туман, в метель. И никогда еще эта задача не была столь актуальна, как сейчас. Вот почему командование ВВС обратилась к вам. Мы познакомились с вашей «Совой». Прибор интересный. Поздравляю вас, Александр Петрович. Знаем, что вы делали его для сухопутчиков. Но что-то примерно такое нужно и нам.
– Я так понимаю, товарищ маршал, что один прибор никак этой проблемы не решит, – ответил Кулешов. – Думать придется о целой системе.
– Очевидно. И системе очень сложной, – согласился маршал. – Но думать надо уже сейчас. Время пришло.
– А я не исключаю даже комплексного варианта успешного решения задачи, – заметил Ачкасов. – Совершенно бесспорно, что над этой проблемой будут работать и в конструкторских бюро, и в научно-исследовательских институтах, и даже на инженерных кафедрах академий. И именно как результат совместных усилий представляется мне рождение такой системы.
– Конечно, совместных, – поддержал его маршал. – И мы сейчас даже не будем пытаться намечать какие-то конкретные пути или принципы ее создания. Но нам хотелось бы, уважаемый Александр Петрович, чтобы вы знали о наших нуждах, чтобы ваша конструкторская мысль работала в их направлении. Я ведь не зря вспомнил о вашей «Сове». Мы, конечно, будем совершенствовать и уже существующие системы. И уже сейчас проводим некоторые эксперименты у себя. Но очень надеемся и на вас. Надо расширить собственные возможности летчика, сделать их такими, чтобы он мог видеть землю ночью и в туман так же ясно, как видит днем. А ваша «Сова», профессор, уже во многом решила эту проблему.
Кулешов поблагодарил за доверие. Однако предупредил, что сможет начать работу не раньше, чем в новом году. И то, естественно, если эта новая тема будет утверждена для КБ.
– Об этом вы не беспокойтесь. Утверждена будет, – заверил его маршал. – Задача эта большой государственной важности. Она, если хотите, имеет не только оборонное, но и народнохозяйственное значение. Вспомните, сколько недовыполняет заданий наш гражданский воздушный флот из-за неустойчивости погоды, из-за ее капризов? В переводе на деньги по стране сумма оборачивается десятками миллионов рублей.
– Можете не сомневаться, мы не пожалеем усилий, – ответил Кулешов, давая понять и маршалу, и Ачкасову, что он свою задачу понял, цель для него ясна.
– Рад был вас повидать, – как и обычно, этим добрым приветствием закончил беседу маршал.
Он пожал Кулешову руку и проводил его до дверей кабинета. Кулешову это было особенно приятно, и он невольно подумал о том, что, значит, чего-то еще стоит, если с ним не только советуются, но и так вот подчеркнуто обходительны.
Следом за ним в приемную вышел и Ачкасов.
– В КБ? – спросил он.
Кулешов достал из кармана массивные золотые часы, полученные в подарок от отца, с которыми не расставался никогда в жизни, открыл крышку, заглянул на стрелки, ответил:
– Конечно. Быстро закончили.
– Поедем со мной. Проводи меня, а свою машину пошли следом, – предложил Ачкасов.
– С удовольствием, – согласился Кулешов.
Они поехали вдоль улицы, и, когда свернули в переулок, Ачкасов спросил:
– Ну так как? По душе тебе это?
Кулешов никогда не спешил отвечать на такие вопросы. Это было не в его правилах – слишком открыто высказывать готовность или, наоборот, прямо расписываться в беспомощности. В разговоре с начальством, а имея дело с Ачкасовым, он об этом не забывал никогда, предпочитал выражать свои чувства умеренно.
