– Я думаю, Владимир Дмитриевич, инструктировать вас больше нет необходимости, – обращаясь к Кольцову-младшему, спросил Бочкарев.
– Все ясно, товарищ полковник, – заверил Бочкарева Владимир. – Выйти на рубеж полигона и заснять его с заданных высот. Я боюсь, товарищ полковник, только того, что с такими заданиями скоро всякую классность потеряю.
– А вы не бойтесь, – успокоил его Бочкарев.
– Приходится, товарищ полковник. Это же не работа – курорт.
– Будет, Владимир Дмитриевич, непогода.
– Обещаете? – усмехнулся Владимир и взглянул на светящийся циферблат своих часов. – Однако пора. Разрешите готовиться?
– Пожалуйста. Мы вас тут подождем, – кивнул в знак согласия Бочкарев и, уже обращаясь к Сергею, продолжил: – Шеф, выслушав мой доклад, так засуетился, что только и успел сказать: замечательный подарок летчикам ко Дню авиации. И бросил трубку. Наверняка начал названивать Ачкасову… – Бочкарев добродушно рассмеялся.
– Вряд ли он его сейчас найдет… – засомневался Заруба.
– Шеф? Владимира Георгиевича? Да я уверен, что он еще и Алексею Кузьмичу доложит.
– А о чем докладывать-то? – вмешался в разговор Жердев. – Добро бы завтра. Сегодня-то о чем?
– Ну это вам кажется, что не о чем. А Александру Петровичу, если он на самом деле решил проинформировать начальство, и в час не уложиться. А впрочем, я на его месте тоже не стал бы торопиться, – признался Бочкарев. – Сколько раз так было: вроде бы все проверишь-перепроверишь, а потом окажется…
– Вы накаркаете, Юрий Михайлович! – предупредил Окунев.
– Чего уж там, – вздохнул Заруба. – Ясно, что все волнуемся. Моя жинка еще утром звонила, сказала, что она и то сегодня спать не будет. Одному Володьке, кажется, хоть трава не расти. Вот нервы!
– Да, у него закваска погуще нашей, – согласился Бочкарев.
Прошло еще несколько минут, и на поле в сопровождении техника снова появился Владимир. Но теперь он уже был облачен в высотный костюм. Он направился прямо к «носорогу», так в шутку он называл свой истребитель. Но прежде чем забраться в кабину, повернулся к конструкторам и приветливо помахал им рукой. Вся группа ответила ему тем же.
Потом Владимир сел в самолет. Техник убрал лестницу. Владимир захлопнул откидную часть фонаря. И почти сразу же запустил двигатель. Под хвостовой частью фюзеляжа метнулся сноп ослепительно-белого пламени, и истребитель небыстро и плавно начал выруливать на взлетную полосу. Там, развернувшись антенной локатора в сторону леса, он замер. Гул работающего на полных оборотах двигателя превратился в могучий рев. Конструкторы не слышали переговоров Владимира с руководителем полетов. Но, очевидно, разрешение на взлет он получил сразу, потому что истребитель вдруг устремился вперед и, с каждой секундой набирая скорость, умчался в ночное небо. Скоро он совершенно растворился в темноте. И только горячее пламя турбины еще долго светилось вдали.
– Пойдемте на командный пункт. Минут через пятнадцать начнет поступать информация, – сказал Бочкарев.
Ему никто не ответил. Но все как по команде поспешили к невысокому зданию командно-диспетчерского пункта. В нем, по соседству с помещением руководителя полетов, находилась комната, отведенная для конструкторов. В ней размещалось контрольное оборудование, с помощью которого они следили за ходом испытаний. Перед тем как войти в здание, Сергей обернулся и снова посмотрел в ту сторону, куда улетел Владимир. Но там, естественно, ничего уже не было видно. Истребитель был уже где-то за десятки километров. Сергей, подумав об этом, невольно улыбнулся своей наивности.
– Ты чего светишься? – заметив эту улыбку, толкнул его в бок Заруба.
– Так. Настроение хорошее, – откровенно ответил Сергей.
А оно у него и впрямь было радужным. У него тепло стало на душе после разговора с Юлей. Группа до срока завершила работу. Карнавально выглядел аэродром. Красиво взлетел Владимир. Завтра утром он снова встретится с Юлей… Так всей группой они и зашли в свою комнату. Бочкарев сразу же спросил дежурившего у приборов сотрудника:
– Уже начал?
– Пока еще не докладывал, – ответил дежурный.
– Отлично, – сказал Бочкарев, присаживаясь на стул возле контрольного прибора.
Ждать пришлось недолго. В динамике, висевшем над рабочим столом, послышался вдруг чуть хрипловатый от шумов эфира голос Владимира:
– «Сирень», я – Сто второй! Подлетаю к рубежу номер один. Приступаю к выполнению задачи.
– Все включено? – торопливо спросил Бочкарев.
– Давно уже, – ответил дежурный.
– Сто второй, я – «Сирень». Приступайте, – разрешил руководитель полетов.
Прошла минута. Три… Пять… Контрольный прибор бездействовал. Ни одна стрелка не дрогнула на его шкалах.
– В чем дело? – поднялся со стула Бочкарев.
Дежурный и все присутствовавшие в комнате недоуменно переглянулись.
– В чем дело? – переспросил Бочкарев и быстро вышел в помещение руководителя полетов. – Наш прибор молчит. Что-нибудь случилось?
Руководитель полетов не успел ничего ответить, как в динамике снова раздался голос Владимира:
– «Сирень»! Я – Сто второй. Задачу выполнил. Иду на рубеж номер два.
– Да, но он ничего не сделал на первом рубеже! – воскликнул Бочкарев.
– Вернуть его на первый? – спокойно спросил руководитель полетов.
– Конечно!
В комнате конструкторов весь этот разговор отлично был слышен.
– Вот так! – многозначительно бросил Окунев.
– Что «так»? Может, у него-то как раз сработало все, как надо! – решительно возразил Остап.
– Ничего не понимаю! Всю систему перед вылетом проверяли сто раз, – заметил дежурный.
– Сто второй! Я – «Сирень». Повторите первое задание. Повторите первое задание! – приказал руководитель полетов.
– Я говорил, накаркает, – кивнул в сторону открытой двери, продолжал Окунев.
– Подожди, Олег, – попросил Сергей. Ему было интересно услышать, что ответит Владимир.
– Я – Сто второй. Задание понял. Начинаю разворот, – послышалось в динамике.
В комнату вернулся Бочкарев.
– Черт знает что! Вот так всегда, – направляясь прямо к дежурному, проворчал он. – У нас-то все в порядке? Вы посмотрели?
– Абсолютно все! – заверил дежурный.
Бочкарев снова уселся на своем стуле и забарабанил пальцами по столу. Сергею захотелось как-нибудь его успокоить, и он поддержал предложение Остапа.
– Не будем спешить с выводами, Юрий Михайлович. Подождем результатов повторного полета. Мне тоже почему-то кажется, что механическая часть системы свое дело делает.
Бочкарев неопределенно пожал плечами:
