16 марта 1919 года Дзержинский поручил ответственному работнику Особого отдела ВЧК А.Х. Артузову вместе с заведующим Особым отделом при МЧК Т.П. Самсоновым и другим подготовить «материал о гуляющих на свободе кадетах, соприкосновенных с Нац[иональным] и Тактич[еским] центрами, бывших помещиках, черносотенцах и другой дряни для ликвидации». 16 марта Дзержинский поручил сотруднику ОО В.Л. Герсону запросить Артузова, когда будут подготовлены материалы для доклада ему…
[1175]
Несмотря на указание Дзержинского, активные действия ВЧК по ликвидации военной организации ВНЦ пока не последовали. Либо Кедров и его подчиненные обнаружили чудеса непрофессионализма, либо, напротив, зная, кого поддерживает «внешняя контрреволюция», дальновидно решили: лучше иметь карманных врагов, чем неизвестных пособников белых. Так или иначе, решающую роль в ликвидации военной организации сыграл случай
[1176].
27 июля 1919 года начальник 1-го района советской милиции в селе Возрушеве, Слободского уезда, Вятской губернии, И.А. Бржеско, проверяя проезжающих через село, задержал неизвестного, назвавшегося Николаем Карасенко (проездных документов у гражданина не было). При обыске у гражданина обнаружили свыше 985 820 рублей 20– и 40-рублевыми керенками и два револьвера. Милиция отправила Карасенко в Слободскую уездную ЧК, где его в тот же день допросили. Карасенко показал, что вез деньги в Москву по поручению киевского купца Гершмана. Уездная ЧК 1 августа сдала деньги в местное казначейство; револьверы, естественно, конфисковала, а самого Карасенко отправила в Вятскую губернскую ЧК. 5 августа Карасенко на допросе в Вятке заявил, что он на самом деле Николай Павлович Крашенников, сын орловского помещика, дезертировавший с фронта 24 ноября 1917 года и уехавший на Дальний Восток в расчете на вступление в войска США. Эмигрировать в Америку Крашенникову не удалось, а после переворота в Сибири летом 1918 года его призвали в 1-й Бирский полк полковника Орлова. В мае 1919 года переведен в разведывательное отделение Ставки адмирала Колчака и в начале июля получил распоряжение отвезти миллион рублей в Москву и сдать их там лицу, которое встретит его на Николаевском вокзале, назовет сумму денег и часть, откуда он послан. После этого показания Вятская ГЧК, «признав, что дело Крашенникова имеет весьма важный характер, связанный с контрреволюционным заговором во всероссийском масштабе, и может быть выяснено лишь Всеросс[ийской] чрез[вычайной] ком[иссией]», 8 августа постановило дело и арестованного препроводить в ВЧК. Крашенников передал на волю 2 записки, которые не дошли до адресатов, но оказались в руках караула, а затем следователей ВЧК. Первая записка (20 августа): «Я, спутник Василия Васильевича, арестован и нахожусь здесь, прошу подательнице сего выдать 10 000; все благополучно». Вторая (28 августа): «Прошу В.В. М[ишина] или, если нет его, то кого-либо заготовить несколько документов для 35-ти – 40-летнего, 25-ти – 30-летнего и 22-х – 25-летнего и передать их по требованию предъявительнице сего, кто знает условный знак В.В.М. для меня прошу обязательно к 30 августа достать 1 гр[амм] цианистого калия или какого-либо другого сильно действующего яда, необходимого в интересах дела. Прошу также сообщить к 30 августа, арестован ли Н.Н. Щ[епкин] и другие, кого я знаю, можно их вызывать (?) или нет, также прошу сообщить общее положение. Н. Крашенников». 31 августа Крашенникову предъявили его записки на допросе. Отпираться смысла не было, и он показал: «Из Ставки Колчака с деньгами для московской организации я вышел 13 июня 1919 года. Границу в районе Кая, Пермской губ[ернии], я перешел 29 июля по маршруту Кай – Дидаево – Юго-Восток, лесами на реку Вятку – город Слободской – Москва… По заданию Ставки Колчака деньги… я должен был передать Н.Н. Щепкину по адресу – угол Трубного и Налимовского переулка, причем мне дали на всякий случай адрес Алферовых, содержателя и директора гимназии. Одновременно со мною до реки Вятки шел Василий Васильевич Мишин с другим миллионом для московской организации. Начиная с реки Вятки, я дальше ехал уже один. Василий Васильевич пошел другим путем. Встреча, как обязательная, с Василием Васильевичем после расхождения от реки Вятки, в дальнейшем не предполагалась. Я обязан был выполнить данное мне Ставкой задание, т. е. вручить Николаю Николаевичу Щепкину один миллион, получить от него то, что он передаст и возвратиться в Омск». Затем Крашенников признался, что от Колчака, в распоряжение ВНЦ, в Москву направлено 25 миллионов рублей, причем часть направлялась в Петроград через некоего «Вика», который, по словам Крашенникова, связан с заграничной группой Бориса Викторовича Савинкова. Крашенников же показал, что Национальный центр является в Москве организацией центральной, признанной и широко субсидируемой как Колчаком, так и Антантой. Крашенников, дескать, слышал, что ВНЦ имеет также военную организацию, но якобы не знал подробностей. В действительности, Крашенников был также членом английской шпионской организации «ОК»
[1177] и потому точно «слышал» о военной организации.
Так как записки Н.П. Крашенникова адресовались Щепкину и супругам Алферовым, ВЧК в ночь на 29 августа арестовала указанных лиц. Документы, изъятые у Щепкина, подтвердили, что он возглавлял ВНЦ.
К моменту ареста Щепкина и обнаружения у него документов, характеризующих ВНЦ как разведывательно-подрывную организацию, ВЧК обладала и иной информацией о Центре. В начале июня 1919 года при переходе границы в Лужском направлении убили офицера Александра Никитенко. При обыске Никитенко у него в мундштуке папиросы обнаружили записку на имя генерала Родзянко и подписанную – «Вик». Записка содержала пароли, описание условных знаков, по которым войска Родзянки «при продвижении войск к Петрограду могли бы узнавать наших друзей» (т. е. друзей «Вика»).
Спустя некоторое время при попытке перейти финляндскую границу в районе Белоострова арестовали А.А. Самойлова и П.А. Борового-Федотова – начальника и агента Сестрорецкого разведпункта. При задержании Боровой выбросил пакетик, содержавший в себе зашифрованное письмо от 14 августа с обращением «Дорогие друзья», а также сводку сведений о дислокации частей армии и о наличии в ее базах огнестрельных припасов. Наконец, у арестованного в Петрограде кадета, владельца фирмы «Фос и Штейнингер», обнаружили письмо с обращением «дорогой Вик» и подписью «Никольский» от 30 июня. Выброшенное Боровым письмо от 14 августа представляло собой ответ на найденное у В. Штейнингера письмо Никольского от 30 июня.
На квартире у Штейнингера организовали «мышеловку», в которую попались также генерал М.М. Махов и меньшевик В.В. Розанов. 26 июля на допросе в ВЧК В.И. Штейнингер признал, что псевдоним «Вик» принадлежит ему, что письмо «Никольского» (псевдоним Новицкого) получено им 12 июля и что ответом на это письмо является письмо от 14 июля, написанное на машинке в его квартире и переданное им Самойлову для передачи в Финляндию.
