6. В свою очередь, ошибки в управлении войсками, совершенные замещавшими короля фельдмаршалом Карлом Реншельдом и генералом Адамом Левенгауптом, их приверженность стандартным, стереотипным методам ведения боевых действий и отсутствие творческого подхода привели к тому, что шведская армия была раздавлена многократным превосходством русских в силах и средствах, потерпела разгром и капитуляцию. Гибель армии обернулась безвозвратной утратой боеспособности вооруженных сил Швеции.
А. Констам задает в своей работе такие вопросы как, что было бы, если, например, король Карл XII не был ранен и мог лично возглавлять армию в битве под Полтавой; генерал Роос не стал упрямо штурмовать третий редут в поперечной линии и успел присоединиться со своим отрядом к главным силам шведской армии; фельдмаршал Реншельд решил не останавливать преследование русской кавалерии после удачного для шведов исхода боя в районе редутов; шведская армия атаковала русских в период их выхода в поле из укрепленного лагеря; шведской кавалерии на заключительном этапе битвы удалось построиться на правом фланге пехотной линии и атаковать противника в координации с пехотой
[900]. По мнению данного автора, все это могло изменить результаты Полтавской битвы точно так же, как изменились бы исторические реалии, останься король Карл со своими солдатами под Переволочной, чтобы вдохновить их на бой с корпусом Меншикова.
На наш взгляд, реализация любого из этих вариантов по отдельности не повлияла бы решающим образом на ход и исход Полтавской битвы, а все в совокупности они не могли состояться в связи с тем, что последующие события битвы были детерминированы предыдущими эпизодами. Изменить реальность Полтавской битвы мог бы только альтернативный план всей операции по наступлению на русский укрепленный лагерь – разработанный, принятый и реализованный шведской стороной.
7. Оперативно-стратегические результаты битвы под Полтавой для России ограничились захватом еще удерживаемых Швецией территорий в Прибалтике – Курляндии, Лифляндии и Эстляндии. Воспользоваться итогами битвы под Полтавой для того, чтобы добиться стратегического перелома в ходе Северной войны и успешно окончить ее в короткие сроки, уменьшив общие людские и материальные потери России, руководству страны так и не удалось в связи с рядом военных и политических факторов. Одним из влиятельных и долговременных факторов здесь стало изменение оценки России ведущими западноевропейскими державами, которые после Полтавы организованно противодействовали дальнейшему усилению русской стороны.
8. В субъективном плане после Полтавской победы у царя Петра сформировалось не соответствующее действительности представление о своих полководческих качествах и русской военной мощи, что привело к повторению оперативно-стратегических ошибок Карла XII и собственных стереотипных оперативно-тактических ошибок в ходе Прутского похода, стоившего значительных людских, территориальных и материальных потерь.
9. Наибольшую значимость для России результаты битвы под Полтавой приобрели в сфере идеологии, оправдав милитаризацию страны и экспансионистские устремления Московского царства, быстро превращавшегося в Российскую империю.
По мнению А. Констама, историческое значение Полтавской битвы состоит в том, что она является тем событием, где из многих различных альтернативных вариантов развития исторического процесса оказался реализован тот единственный, который в дальнейшем объективно привел к утрате Швецией доминирующей роли в Балтийском регионе и возвышению России в качестве империи, начавшей осуществлять активную экспансионистскую внешнюю политику, базирующуюся на господстве тоталитарного политического режима внутри страны
[901]. Таким образом, Полтавская битва укрепила русский тоталитаризм.
По весьма точной оценке В. Молтусова, не впечатляя масштабами и размахом и не поражая воображение мощью противоборствующих сторон, Полтавская операция запомнилась как классический образец долговременной подготовки сражения пусть и слабейшим объективно соперником, но сумевшим извлечь уроки из поражений и научившимся искать и перенимать лучшее
[902]. По существу, сказанное относится практически ко всем успехам русского оружия во всех войнах и битвах России против западноевропейских государств.
Напротив, благодаря поражению под Полтавой и в Северной войне в целом, в Швеции самодержавие было ограничено со стороны представительных органов государственной власти сразу же после гибели последнего абсолютного самодержца короля Карла XII. Швеция встала на путь постепенной демилитаризации, развития демократических институтов, социальной сферы и экономики. Благодаря международной системе военно-политического сдерживания, эта страна, не имея сильной армии и флота, сохранила свой суверенитет и конкурентные возможности на мировом и европейском рынке, войдя вместе с Данией, Норвегией и Швейцарией в число тех государств, которые Адольф Гитлер называл прыщами на теле Европы. Как видно, именно благодаря Карлу XII шведы парадоксальным образом обрели высокий уровень жизни, поэтому памятник королю, погубившему свою армию, вполне оправданно высится в Стокгольме на площади Кюнгстрэдгорден (Kungstradgarden), указывая на Восток, где решилась судьба Швеции (С. Ю. Куняев верно написал по данному поводу: «А все-таки нация чтит короля…»). Хотя сам Карл вряд ли бы обрадовался тому, что через сорок лет после его смерти, во время Семилетней войны, шведские солдаты прославятся тем, что они «пронырливы как лисицы, но трусливы как зайцы»
[903].
Главными участниками этой следующей большой войны русских против германцев оказались уже не шведы. Экспансионизм Московского царства, важной идеологической вехой на пути которого стала Полтавская победа, встретился теперь с агрессивностью прусского милитаризма, чтобы существенно пополнить счет жертв русско-германского противостояния.
Вместе с тем, в отличие от войны с Пруссией, Великая Северная война против Швеции является переломным периодом в истории российской государственности, что выделяет ее из ряда других военных конфликтов. По-видимому, именно в связи с угрозой гибели царя Петра, Северная война входит в число тех военных и политических событий, которые угрожали самому существованию русской и российской государственности в ее исторически сложившемся виде. Это показывает графическая интерпретация хронологии такого рода военных конфликтов и событий по их датам (дата события или начала конфликта), включающая нападение монгольского войска на Киевскую Русь (1237 год), Куликовскую битву (1380 год), противостояние войск Московского царства и Большой Орды на реке Угре (1480 год), начало Смутного времени (1605 год), Северную войну (1700 год), нападение Наполеоновской Франции и ее союзников на Российскую империю (1812 год), Первую мировую войну (1914 год), нападение Германии и ее союзников на СССР (1941 год), распад СССР (1991 год). Распределение указанных дат, взятое в их хронологической последовательности, образует гладкую кривую, хорошо аппроксимируемую степенной и полиномиальной математическими функциями (коэффициент достоверности аппроксимации во всех случаях превышает значение 0,95 и близок к 1,0). При подстановке в ряд указанных выше событий иных дат (например, начала Ливонской войны, восстания Степана Разина, Семилетней войны, любой из русско-турецких войн, Крымской войны, русско-японской войны), то есть при включении в рассмотрение других военных конфликтов и событий из российской истории, которые не представляли угрозу существованию российского государства, точность аппроксимации остается практически без изменений или ухудшается. Это подтверждает значимость выбранных исторических инцидентов, а также позволяет использовать выявленную зависимость для математического прогнозирования наступления следующего конфликта или события аналогичного рода. Прогнозируемые даты для каждой из найденных аппроксимирующих функций различаются – это 2018 год (степенная функция) или 2042 год (полиномиальная функция). С учетом среднего арифметического значения двух приведенных дат, наступление очередного военного конфликта или политического события, по своим масштабам и последствиям угрожающего существованию России как государства, следует ожидать около 2030 года плюс-минус 12 лет.
