По мнению В. Молтусова, отступление русской кавалерии было организовано в поэскадронном порядке, на расстояние 3–4 версты до Побыванки, и продолжалось 15–20 минут с учетом замедления, вызванного необходимостью перемещения конной артиллерии; при этом арьергардные части, отойдя к Побыванке, развернулись и контратаковали тех шведских кавалеристов, которые продолжали преследование несмотря на артиллерийский огонь из лагеря царской армии
[631]. Главная задача русского командования на данном этапе была выполнена – кавалерия отведена за лагерь и сохранена для дальнейшей борьбы.
Дискуссионный вопрос по поводу того, насколько организованно отступила из района редутов русская кавалерия, несколько проясняют два документа, опубликованные в работе П. Кротова: «Табаль войску русскому» и «Ведомость нижеписанных драгунских полков, которые были при Полтаве: сколко ундер-офицеров, капралов и драгун было на баталии и что ис того числа побито и затем ныне при полках». Сравнительный анализ этих источников информации показывает, что зафиксированный после Полтавской битвы списочный состав кавалерийских полков, развернутых в боевом порядке главных сил русской армии, существенно превышал реальную численность этих полков на момент их непосредственного участия в битве. Так, 18 кавалерийских полков, задействованных в полевом бою с противником на завершающем этапе битвы, уже после ее окончания насчитывали по списку немногим менее 15,2 тыс. солдат и офицеров, тогда как перед окончанием битвы в боевых порядках этих же частей имелось в наличии всего 12,2 тыс. военнослужащих
[632]. Поскольку в боевой порядок были включены и те полки, которые уже участвовали в боевых действиях в районе редутов, а затем отступили к северу от русского лагеря, то, вероятно, столь существенное различие в списочном и наличном составе объясняется отсутствием части их солдат и офицеров, рассеявшихся по окрестностям поля битвы при беспорядочном отходе русской кавалерии от редутов за речку Побыванку. После окончания Полтавской битвы большая часть этих военнослужащих вновь возвратилась в ряды своих полков.
§ 4.4. Атака лагеря русской армии шведской пехотой
В это же время, около 5.00, после прохода через линию редутов два батальона шведской пехоты с левого фланга двинулись на север вдоль опушки Малобудищенского леса вместе с конницей левого фланга, а четыре батальона из центра и шесть правофланговых батальонов из четвертой колонны генерала Андерса Лагеркруны, остававшиеся под общим командованием генерала Левенгаупта, вышли к южному фасу русского лагеря (в шведских источниках утверждается, что Вестманландский, Эстгетский и Уппландский полки (всего пять батальонов) взяли штурмом два русских редута из продольной линии шести укреплений
[633], но русскими это опровергается, что выглядит более правдоподобным, учитывая отрицательные результаты штурма одного редута группой генерала Рооса из шести батальонов; тем не менее, по данным В. Молтусова, два редута, занятые полком псковских стрельцов численностью 705 солдат и офицеров под командованием полковника Матвея Неклюдова, были атакованы шведами, но без результата
[634] – вероятно, шведам удалось захватить редан между двумя центральными редутами продольной линии, который вместе с обоими укреплениями обороняли стрельцы полковника Неклюдова). К этим силам присоединились Реншельд и Карл XII со свитой, которые приказали Левенгаупту начать атаку русского лагеря. Шведская пехота, построившись под обстрелом с тыла – из близлежащих редутов, и фронта – из лагеря, попыталась по пересеченной местности атаковать юго-западный угол ретраншемента, когда была остановлена новым приказом Главного командования и направлена на соединение с кавалерией к северо-западу, в сторону ложбины, находившейся у восточной опушки Малобудищенского леса, через овраг от села Тахтаулово. Позже Левенгаупт утверждал, что эта непонятным образом прерванная атака, если ее довести до конца, могла бы привести к бегству из лагеря всей русской армии
[635].
По воспоминаниям шведского генерала, он заметил сильное движение на южной стороне лагеря, которое показалось ему подготовкой русской армии к общему отступлению. Однако еще около 4.00 утра, когда русская кавалерия атаковала шведов в районе редутов, царь приказал вывести из лагеря 23 батальона, 10 из которых встали в две линии с южной стороны ретраншемента, а 13 – с северной
[636]. По-видимому, Петр решил облегчить маневрирование силами внутри и снаружи укреплений и приготовить артиллерийские средства для отражения атаки противника: «… ис транжамента на обе стороны выведена на фланки пехота для того, ежели б неприятель атаковал транжамент, чтоб свободно из оного стрелбе быть мочно было, а выведеным на стороны со флангов оного атаковать»
[637]. Кроме этого, возможно, русское командование все-таки намеревалось направить часть пехоты на помощь своей кавалерии, бившейся в районе редутов. Вместе с тем остается не установленным, какие действия предпринимали 10 русских батальонов на южной стороне лагеря во время его атаки со стороны 10 шведских батальонов под командованием Левенгаупта. Русские источники свидетельствуют о сильном орудийном огне царской артиллерии, однако не упоминают, что пехота пыталась отразить шведов ружейным огнем, тем более что она могла при этом мешать артиллерии, закрывая от нее неприятеля. Учитывая опыт битвы под Лесной, когда русские части при попытке шведов атаковать их холодным оружием укрывались в лесу, то, вероятно, приближение противника заставило эти 10 батальонов спешно уйти обратно в лагерь под защиту укреплений и артиллерии, а их отступление и было принято Левенгауптом за общее движение всей армии противника. Во всяком случае, согласно свидетельству генерала Алларта, атака шведской пехоты на лагерь оказалась неожиданной для русского командования
[638].
Тем не менее, эта атака прекратилась по самой очевидной причине – невозможности захватить русский лагерь под огнем защищавшей его сильной артиллерии. Царский генерал Яков Брюс (James (Jacob) William Bruce, в будущем генерал-фельдцейхмейстер) подпустил шведов на дальность картечного огня (200–300 шагов, около 150–200 метров), а затем приказал открыть огонь из всех тех орудий, установленных на ретраншементе, в секторе обстрела которых оказались вражеские батальоны.
Всего русская армия под Полтавой располагала следующими артиллерийскими средствами: полковых 2-фн и 3-фн пушек и 18-фн гаубиц кавалерийских частей – 13 стволов, а также 6-фн мортирки, крепившиеся на лафетах трехфунтовых пушек – 4 ствола; полковых 3-фн пушек линейных пехотных частей – 37 стволов; полковых 3-фн пушек и 18-фн гаубиц гвардейских пехотных частей – 21 ствол (по другим данным, четыре пехотных полка так называемой «гвардейской бригады» имели 20 трехфунтовых орудий, но Астраханскому пехотному полку была придана еще одна трехфунтовая мортира, крепившаяся на конно-вьючном седле для перевозки и ведения огня с лошади
[639]); полевых 6-фн мортир на базе 3-фн орудий – 20 стволов (эти орудия разработки военного инженера Василия Корчмина представляли усовершенствованные трехфунтовые полковые пушки, поэтому имели собственные станки-лафеты и могли вести огонь как ядрами и картечью, так и шестифунтовыми гранатами); полевых легких 3-фн пушек – 13 стволов; полевых средних 8-фн пушек – 12 стволов; полевых тяжелых 12-фн пушек – 2 ствола; одна 20-фн и одна 40-фн гаубицы; две 40-фн и одна 20-фн мортиры
[640] (в связи с недостаточной информацией о принадлежности и участии в боевых действиях, остаются неучтенными еще около 40 мортирок 6-фн калибра, которые крепились на лафеты трехфунтовых полковых и полевых орудий, а также десятки больших и малых полуфунтовых пушечек, устанавливавшихся группами (батареями) в один или два ряда на специальных станках для ведения залпового огня, разработанных под руководством французского военного инженера, валлонца по происхождению, полковника Леметра д’Со (Lemestre de Sault)). Из этого большого артиллерийского парка, насчитывавшего 127 пушек, гаубиц, мортир и мортирок, все имевшиеся 13 орудий и 4 мортирки кавалерии и 2 из 37 трехфунтовых пушек пехоты использовались для обороны редутов и поддержки располагавшейся там же кавалерии. Соответственно, для обороны лагеря царской армии осталось 108 орудий. В бастионах и реданах ретраншемента устанавливались 3-фн, 8-фн или 12-фн пушки, тяжелые гаубицы и мортиры: в угловых бастионах по три-четыре орудия, в линейных реданах – по одному-два, а на куртине по фронту размещались полковые пушки и мортиры. В связи с развитием оперативной ситуации в начале битвы, русское командование, вероятно, переместило всю полковую артиллерию на ретраншементы по западному и южному фасам лагеря. Поскольку протяженность каждого фаса составляла около одного километра, то на фланках ретраншемента с каждой из указанных сторон могло быть размещено до 36–40 полковых орудий, гаубиц и мортир, 6–7 тяжелых полевых орудий и гаубиц в двух угловых бастионах, от 5–10 (на западном фасе) до 9–18 (на южном фасе) легких и средних полевых орудий в линейных реданах.
