В это время войска левого крыла корпуса Бахарова (170 тбр, часть сил 181 тбр, несколько экипажей 31 тбр с десантом 32 мсбр) нанесли удар вдоль балки, ведущей от Андреевки на юго-запад в направлении выс. 2451.6. Группа атаковала решительно. Используя складки местности и задымленность поля боя, танки прорвали рубеж разведбатальона мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и неожиданно ворвались на огневые позиции артиллерийского полка дивизии. Несмотря на то что Виш быстро среагировал на ситуацию и приказал командиру 2-го батальона 1 тп СС штурмбанфюреру М. Гроссу немедленно предпринять контратаку во фланг русским танкам, которые утюжили позиции артиллерии, быстро остановить группу не удалось. На стороне наших танкистов был фактор неожиданности и неразбериха, вызванная сложной обстановкой в полосе дивизии СС. Через некоторое время танки 170 тбр уже вели бой в районе хутора Ивановский Выселок. Таким образом, бригадам Бахарова удалось почти полностью рассечь обороны дивизии Виша и выйти на стык ее с мд СС «Дас райх», южнее свх. «Комсомолец». К этому моменту в совхозе еще продолжали вести бой экипажи майора С.П. Иванова и мотострелки подполковника Липичева из 29 тк. Однако группы не смогли соединиться и закрепить наметившийся успех.
Причин этого несколько. Во-первых, обе группы были малочисленны. Во-вторых, не имели между собой устойчивой связи и опытного командира. К этому моменту, как уже отмечалось, погиб ряд старших офицеров 170 тбр, в том числе и комбриг, а штабам 18 и 29 тк из-за отсутствия устойчивой связи и налаженного взаимодействия не удалось оперативно их «свести» и усилить артсредствами, чтобы быстро закрепить занятую территорию. В-третьих, командование корпуса СС имело радиосвязь с командованием всех дивизий и Хауссер оперативно получал данные с поля боя. Поэтому, как только обозначился успех, против обеих наших танковых групп в свх. «Комсомолец» и у Ивановского Выселка были развернуты танковые подразделения сразу двух дивизий – Виша и Крюгера.
В ходе этого рывка пример самопожертвования при спасении на поле боя своего товарища и командира продемонстрировал экипаж танка командира 2/181 тбр под командованием лейтенанта И. Гусева. Когда «тридцатьчетверка» от прямого попадания снаряда загорелась, командир батальона капитан П.А. Скрипкин, находившийся в башне, получил тяжелое ранение. Механик-водитель А.С. Николаев, заряжающий Чернов и радист Зырянов вытащили капитана из танка и отнесли в воронку. «Немцы заметили положение наших танкистов, – писал 11 августа 1943 г. корреспондент мл. лейтенант П. Хорьков в газете 5 гв. ТА «На штурм». – Бурый «Тигр», поводя огромным орудием, двинулся прямо к тому месту, где лежал раненый капитан Скрипкин. Комсомолец Гусев в горящей машине продолжал вести по «Тигру» огонь, но тот все шел и шел, приближаясь с каждой секундой.
– Береги командира! – крикнул Николаев радисту… и, впрыгнув в пылающий танк, направил его прямо навстречу «Тигру».
Николаев развил огромную скорость. Немецкий танк пытался уйти от летящего пожара, хотел выстрелами остановить его. Но Николаев упрямо мчался вперед. Задыхаясь в раскаленной броне, он впился руками в рычаги и видел только одно – «Тигр», хотел только одного – остановить его, спасти жизнь командира.
…На месте страшного по силе удара поднялся столб дыма и огня. Развалины двух разбитых машин охватило яркое пламя»
[370].
Бывший начальник разведывательного отдела штаба 2 тк в ту пору подполковник Е.Ф. Ивановский воспоминал: «На поле под Прохоровкой было совершено более 20 танковых таранов»
[371].Эти данные вызывают сомнения, так как за все время исследований мне не удалось обнаружить какого-либо подтверждения их.
В мемуарной литературе, в книгах о Великой Отечественной войне самопожертвование бойцов и командиров Красной Армии, в том числе и в форме танковых таранов, оценивается как проявление высшей степени патриотизма. Трудно спорить с этим, однако в каждом отдельном случае ситуация в бою складывалась по-разному. Ни в коей мере не осуждая решение человека уничтожить врага даже ценой жизни, прислушаемся к словам профессионального танкиста Героя Советского Союза, главного маршала бронетанковых войск А.Х. Бабаджаняна
[372]: «…Танковый таран при всей заманчивости для описания в художественной литературе и публицистике – дело исключительное. И отнюдь не из-за отсутствия достаточного количества смельчаков, готовых пойти на него. А из-за того просто-напросто, что танк – не самолет и земля – не воздух. Хорошо, если так сложилось на местности, что твой танк, толкнув вражеский, спихнет врага в кювет и он опрокинется набок. Скорее же всего, толкнешь его, чуть с места сдвинешь и, чего доброго, себя еще повредишь. Ну, конечно, если уж горит твоя машина и нет тебе спасения, тогда другое дело…
Танк призван сближаться с противником на необходимое расстояние и расстреливать танки врага из своего вооружения. Рвать же собственные гусеницы о чужую броню – это… самоубийство. Если такое и имело место, то извинить его можно, наверное, лишь тем обстоятельством, что происходило оно в самые первые дни войны. Последующий опыт не позволял нашим танкистам совершать подобные малообдуманные поступки…»
[373]
Примеры мужества демонстрировали бойцы и командиры не только передовых частей, но и спецподразделений, без которых корпус успешно действовать не смог. Из боевого донесения начальника политодела 18 отк полковника Романова: «…Санитар сержант Шепеленко из 170 тбр 12.07. 1943 г. вынес с поля боя 36 бойцов с оружием, работая беспрерывно 12 часов. Тов. Шепеленко представлен к правительственной награде…Военврач 1 тб 181 тбр тов. Кругликов 12.07.43 г. по собственной инициативе выехал на передний край и лично вынес с поля боя 20 раненых с оружием. Оказав им первую помощь, организовал эвакуацию их в госпиталь. Тов. Кругликов представлен к правительственной награде ордену Красной Звезды»
[374].
Сколь глубоким чувством ответственности, профессионального долга необходимо было обладать, чтобы без приказа оставить относительно безопасный тыл (где обычно располагались санитарные подразделения) и спасать человеческие жизни на поле боя, под градом пуль и осколков. Вероятно, именно за этот гуманизм и жертвенность так искренне уважали и трепетно относились фронтовики к военным врачам.
Из отчета штаба армии: «К 18.00 бригады корпуса окончательно овладели Васильевка и вышли на Козловка. На рубеже выс. 217.9–3 км юго-зап. Козловка, выс. 214.6 корпус встретил сильное огневое сопротивление противника. Штурмовые орудия, закопанные в землю танки, ожесточенная бомбардировка с воздуха сделали дальнейшее продвижение корпуса невозможным.
