Ночная авиаразведка 11.07–12.07 установила движение в сторону фронта из района Старого Оскола – всего около 130 автомашин. От Корочи на Прохоровку около 25 машин и из района Курска в направлении на юг 120 машин. В районе Мирополье – Суджа крупные передвижения, 335 автомашин в общем направлении на северо-восток. Из района сев. Круглика – 60 машин в направлении Обояни. В районах Белгорода, Волоконовки, Чернянки, Корочи – лишь немногие одиночные машины.
Боевая разведка наблюдала 12.07 район вост. ж.-д. линии Тетеревино (юг) – Покровка. Она обнаружила скопления вражеских танков зап. и сев. – зап. Прохоровки и на дороге Прохоровка – Карташевка.
Потери врага, пленные, трофеи
Общее впечатление. Противник намерен любыми средствами остановить наше наступление юж. р. Псёл. Он пытается перерезать фланкирующими ударами коммуникации наших ударных групп юго-зап. Прохоровки и отбросить контратаками наши силы сев. излучины реки. Он перебросил в районы зап. Прохоровки и сев. излучины р. Псёл значительные подкрепления пехоты и танков, ведущие оборону в наступательной манере.
Воздушной разведкой было установлено также подтягивание резервов юж. Обояни по обеим сторонам дороги Белгород – Курск, что должно предотвратить взятие Обояни. Сильное движение из района Мирополье, Суджа указывает на переброску находящихся там прифронтовых резервов, прежде всего к реке Псёл.
Переброска 5-й гв. танковой армии позволяет предположить, что прифронтовые резервы сев. Белгорода уже истощены. Можно считать, что и прифронтовые резервы с участков соседних войсковых групп подтягиваются и вступают в бои в районе Курска.
2-й тк СС сражается с силами неприятеля в составе трех советских танковых корпусов и трех-четырех стрелковых дивизий»
[507].
Обращает на себя внимание хорошо поставленная работа штаба эсэсовского корпуса, прежде всего разведотдела, не только по сбору данных о противнике, но и по их глубокому анализу еще до того, как их получит начальник штаба или командир соединения. Уже через 12 часов после ввода в бой танковой армии Ротмистрова начальник разведотдела имел достаточно информации об этом объединении – он не только правильно оценил ситуацию, но и сделал точный вывод о наших фронтовых резервах: «Переброска 5-й гв. танковой армии позволяет предположить, что прифронтовые резервы сев. Белгорода уже истощены. Можно считать, что и прифронтовые резервы с участков соседних войсковых групп подтягиваются и бросаются в бой в районе Курска».
Группа офицеров танкового полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в районе Прохоровки. Четвертый слева – держит руками бинокль – командир 7-й роты Р. фон Риббентроп. Июль 1943 г. (NARAUSA)
Точная оценка эсэсовца по численности наших войск: «2-й танковый корпус СС сражается с силами неприятеля…» Жаль только, что силы эти в значительной мере были использованы бездумно.
Понеся в ходе контрудара большие потери в бронетехнике, обе стороны стремились максимально использовать ночь на 13 июля для восстановления боеспособности бронетанковых частей. Поэтому главная задача, которая стояла перед командованием обеих сторон, лишь только стемнело, – как можно быстрее эвакуировать подбитые боевые машины. Противнику было легче организовать эвакуацию подбитых танков, поскольку в основном он контролировал места наибольшего скопления поврежденных машин.
Особенно много подбитых и сгоревших боевых машин обеих сторон находилось в районе Андреевка, выс. 241.6, свх. «Октябрьский», свх. «Сталинское отделение». Только 29-й тк, действовавший в полосе свх. «Октябрьский» – /иск/Сторожевое, потерял 12 июля сгоревшими, подбитыми, подорванными на минах и вышедшими из строя по техническим причинам более 170 танков и сау.
Организовать эвакуацию тяжелой бронетехники с поля боя было делом не простым и очень опасным, так как большая часть машин находилась на территории, контролируемой врагом, или на нейтральной полосе. Окопы обеих сторон располагались на расстоянии примерно 300–400 м друг от друга, и любое передвижение на нейтральной полосе было заметно. Лишь только появлялось подозрение, что противник пытается эвакуировать танки, с обеих сторон открывали минометный и пулеметный огонь. В течение ночи на 13 июля 31-я тбр из 44 находившихся на поле сгоревших и подбитых машин смогла эвакуировать лишь 8 танков «Т-34».
Вот выдержка из донесения начальника политотдела 31 тбр полковника Поволоцкого 14 июля: «…При эвакуации танков с поля боя погиб помощник командира 278 тб по технической части инженер-капитан Сомкин, погибли 2 человека и 4 ранены в танкодесантной роте. С поля боя эвакуирован один танк «Т-34» и один танк «Т-70». Эвакуация продолжается, несмотря на исключительно сложные условия»
[508].
Нельзя не отметить основательность, с которой немцы подходили не только к организации боевых действий, но и к предстоящему отводу войск на прежние рубежи. 14 июля штаб ГА «Юг» направил в соединения приказ, в котором потребовал: «…Все захваченные подбитые танки противника, которые невозможно больше использовать, отремонтировать или эвакуировать, должны быть тотчас уничтожены, чтобы они снова не попали в руки врага. Всем командирам вменяется в обязанность обратить особое внимание на этот приказ»
[509]. На всех участках фронта этот приказ выполнялся неукоснительно. Из доклада офицера Генерального штаба при 1ТА майора Петухова:
«…а) Противник большинство подбитой, сожженной материальной части эвакуировал.
б) Наши танки не эвакуировал, все без исключения взорвал»
[510].
Оставляли за собой лишь выжженное поле да взорванную технику и части эсэсовского корпуса. Из отчета штаба 2 тк: «16.07.43 г…Противник, организуя отход в течение ночи, отводил свои войска, эвакуировал подбитую технику, сжигал подбитые танки и автомашины на поле боя»
[511].
Ремонтный фонд 5 гв. ТА в основном составляли танки, требовавшие текущего и реже среднего ремонта, которые удалось эвакуировать из района восточнее с. Андреевка, Михайловка, совхоз «Октябрьский», а также с нейтральной полосы.
