На командующего фронтом возложили подготовку и проведение контрудара с привлечением всех сил Воронежского фронта и резервов Ставки ВГК для разгрома основных сил вклинившейся группировки противника, ну и, конечно, ответственность за его результаты.
При оценке обстановки и принятии решения о проведении контрудара, видимо, сказались шапкозакидательские настроения и недооценка сил противника (достаточно вспомнить наступательные операции 1942 г.). Действительно, противник за семь дней наступления понес большие потери, прежде всего в танках. Но цифры его потерь, приведенные в донесениях и разведсводках, зачастую оказывались чересчур завышенными. Вот, например, выписка из донесения: «…За день боев 9 июля противник продвинулся на 6–8 км, потеряв при этом до 295 танков и штурмовых орудий»
[639]. Или: «За один день боя гитлеровцы потеряли 11 тыс. солдат и офицеров, 230 танков и самоходных орудий»
[640]. Эти цифры, как оказалось, были очень далеки от реальных.
Здесь уместно будет сослаться также на сводку разведотдела фронта, согласно которой за 5–9 июля было выведено из строя 2460 танков и штурмовых орудий противника!
[641] Выходит, что наши войска вывели из строя почти в два раза больше танков, чем имелось у противника к началу операции! Позднее, докладывая о результатах оборонительной операции
[642], командование Воронежского фронта так определило потери противника в танках и самоходных орудиях: 2500–3000. Впрочем, на потерях сторон мы остановимся позднее.
Командование фронта также неверно определило возможности противника по восстановлению поврежденной бронетехники. Враг медленно, но все-таки продвигался и, удерживая захваченную территорию, не испытывал особых трудностей с эвакуацией и ремонтом подбитых танков. Кстати, бои на Курской дуге выявили недостаточную мощность советских противотанковых мин. Они, как правило, выводили из строя бронетехнику противника на короткий срок. Наиболее распространенным повреждением ходовой части танка был разрыв гусеницы, реже – повреждение катков. Да и огонь 45-мм ПТО и тем более ПТР не мог причинить большого вреда танкам. Уже после сражения наши разведорганы установили, что большую часть подбитых танков немцы ремонтировали недалеко от переднего края. Поэтому танковые дивизии непрерывно получали пополнение бронетехникой за счет ремонтного фонда (а также из резерва в Ахтырке) и быстро восстанавливали свою боеспособность. Другая сторона недооценки сил противника – переоценка своих возможностей. Фронт получает в распоряжение две свежие, полностью укомплектованные армии, из них одну танковую, в составе которой около 700 танков и самоходных орудий. С учетом переданных в состав 5 гв. ТА 2-го гв. Тацинского и 2-го танковых корпусов и 5 гв. А контрударная группировка фронта в районе Прохоровки насчитывала более 100 тыс. солдат и офицеров, более 900 единиц бронетехники (впрочем, примерно одну треть из них составляли легкие танки «Т-70»). Впервые за годы войны фронт получил в ходе оборонительной операции такое мощное объединение, обладающее высокой подвижностью, большой огневой и ударной силой, – оно и составило основу контрударной группировки фронта. Уместно предположить, что командование фронта, да и Ставка ВГК были как бы загипнотизированы столь большими цифрами. Иначе чем объяснить столь решительную цель контрудара и большую глубину боевых задач армий?
Исходя из решения командующего Воронежским фронтом, цель контрудара определялась так: разгром вклинившейся в оборону вражеской группировки, восстановление утраченного положения и создание условий для перехода в контрнаступление. Предусматривалось нанесение ударов по флангам основной группировки противника по сходящимся направлениям с последующим выходом в ее тыл – с целью окружения и разгрома.
Фраза «история не терпит сослагательного наклонения» давно стала банальностью. Поэтому не будем давать советы задним числом – надо или не надо было наносить контрудар, не лучше ли было использовать резервы для усиления обороны и отражения удара противника огнем с места, а потом уже перейти к активным действиям. Попытаемся понять, почему контрудар на главном направлении вылился в лобовое столкновение с сильной танковой группировкой противника и почему он не достиг поставленной цели?
В отличие от Центрального фронта, где первый контрудар на случай вклинения противника был запланирован на утро второго или третьего дня оборонительной операции, командующий Воронежским фронтом попытался осуществить контрудар силами 1ТА с утра второго дня операции. К счастью, он был вовремя остановлен Сталиным. Ватутин попытался добиться перелома в обстановке контрударами по правому флангу вклинившейся группировки противника 6 июля – силами 5-го и 2-го гв. танковых корпусов и 8 июля – силами 5-го и 2-го гв., 2-го и 10-го танковых корпусов. Поставленных задач решить не удалось, но было выиграно время для усиления угрожаемых направлений за счет выдвижения резервов и маневра с неатакованных участков фронта.
До 10 июля еще можно было рассчитывать на успешный удар во фланг основной группировке противника, продолжающей наступать на обоянском направлении. Но уже 11 июля противник сменил направление главного удара и захватил рубеж, намеченный для ввода в сражение 5-й гв. танковой армии.
Кроме того, следовало также учитывать, что командование вермахта всегда уделяло большое внимание обеспечению флангов своих наступающих войск при прорыве обороны противника, особенно в условиях, когда он еще не израсходовал свои резервы. Еще в 1941 г. начальник штаба ОКХ (Главное командование сухопутных сил вермахта) генерал-полковник Ф. Гальдер, приводя в своем дневнике сообщение группы армий «Центр» о захваченном русском приказе, записал: «…Русское командование стремится фланговыми ударами отрезать наши танковые соединения от пехоты. Теоретически эта идея хороша, однако осуществление ее на практике возможно лишь при численном превосходстве и превосходстве в оперативном руководстве…»
[643] Надо отдать должное противнику в умении закрепляться на захваченных рубежах. На флангах участков прорыва они выставляли сильные противотанковые заслоны, сохраняя свободу маневра для своих танковых группировок.
Так, 167 пд противника еще 9 июля, сменив мд СС «Мертвая голова» на западном берегу р. Липовый Донец, немедленно приступила к закреплению этого выгодного рубежа. Наша разведка отметила здесь проведение окопных работ, установку проволочных заграждений и мин.
Тем не менее контрудар на этом направлении действительно сулил большие перспективы: за счет подавляющего превосходства в танках можно было рассчитывать на прорыв обороны 167 пд и быстрый выход в тыл главных сил 4ТА противника.
