Нашим передовым частям у х. Сторожевое большую помощь оказали гаубичные батареи 7-го гв. вдап. Их мощный заградительный огонь с закрытых позиций отсекал наступающую пехоту противника от танков. Стрелковым частям явно не хватало поддержки авиации. Бомбардировщики Люфтваффе буквально висели над полем боя. В небе иногда появлялись группы 5–10 советских самолетов, они ввязывались в бой с истребителями прикрытия 8-го авиакорпуса, но существенного влияния на общий ход событий это не имело. В 6.25 командир 1-го батальона хауптштурмфюрер (капитан) Бекер доложил в штаб 2-го гренадерского полка, что обнаружен противотанковый ров, который русские держат под сильным огнем, просил помочь подавить вражескую артиллерию. Противотанковый ров перед высотой 252.2 не был до конца завершен. Его возводили жители Прохоровского и Беленихинского районов и воины 285 сп 183 сд. Но с середины июня началось строительство участка железной дороги Старый Оскол – Ржава, и все силы местного населения были брошены туда. Поле перед рвом и обороной 9 гв. вдд было заминировано в ночь на 11 июля, но все эти заграждения делались наспех, поэтому и не могли остановить боевую группу мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Первая линия обороны и противотанковые заграждения дали десантникам возможность окопаться. К 7.00 дивизия полковника A.M. Сазонова находилась на боевых позициях и в основном была готова к бою.
Оберфюрер Т. Виш решил приостановить наступление и основательно прикрыть фланги. Именно благодаря фланговому огню нашей артиллерии из х. Ямки и северного берега реки был создан огневой мешок, через который немцы не смогли прорваться к Прохоровке 10 июля, после взятия свх. «Комсомолец». Опасался командир эсэсовской дивизии и танковых контратак, особенно из района х. Сторожевой и с. Ивановка. Разведка докладывала, что в этом районе сосредоточены значительные силы бронетехники русских. Поэтому в 6.30 командир 1-го гренадерского полка СС, расположенного в районе Большие Маячки, получил приказ: выдвинуться к с. Лучки (северные) и изготовиться к рывку через лес севернее х. Сторожевой. В 6.45 ставится задача командиру разведотряда дивизии на прикрытие левого фланга дивизии и 2-го гренадерского полка. Артполк и 55-й полк шестиствольных минометов получил приказ сосредоточить огонь по выявленным огневым точкам советской артиллерии по северному берегу р. Псёл.
Между 7.30 и 9.00 противник вел интенсивную обработку наших позиций артогнем и бомбардировочной авиацией. В 9.05 2-й гренадерский полк СС оберштурмбаннфюрера Х. Красса совместно с разведотрядом дивизии вновь перешел в наступление. Рота «тигров» и основная часть штурмовых орудий были сосредоточены на левом фланге полка. Они получили задачу: поддержать 2-й батальон штурмбанфюрера (майора) Р. Зандига. Двинулись в атаку на позиции 227 сп и подразделения 1-го батальона СС.
Около 10.00 гренадеры 1-го батальона СС, потеснив у железнодорожной насыпи правый фланг 227 сп, вышли к боевому охранению 9 гв. вдд – позициям 3 пдсб 26 гв. вдп на подступах к высоте 252.2 и свх. «Октябрьский» (3 км юго-западнее станции). Начался наиболее напряженный и тяжелый момент обороны Прохоровки 11 июля. От переднего края дивизии Сазонова до окраин станции оставалось примерно около 4 км.
«После прибытия в дивизию я был направлен в 26 гв. вдп в 3 сб помощником командира взвода, – вспоминал Александр Васильевич Селянин (в 1943 г. – главный старшина, связист. – З. В.). – Командира взвода связи не было, и мне пришлось исполнять его обязанности.
В Прохоровку пришли примерно в 22.10 и остановились на короткий привал. Командиры ставили задачу на оборону.
В это время к нам в батальон откуда-то пришел офицер на должность командира взвода связи… Командир 3-го батальона майор Д.М. Борискин приказал мне немедленно сдать взвод связи и принять взвод автоматчиков в 9-й стрелковой роте. Не дожидаясь, пока я приму взвод, Борискин сказал мне, что я со взводом назначаюсь в боевое охранение, и повел меня к командиру полка гвардии подполковнику Г.М. Кашперскому на получение задачи по боевому охранению.
После получения задачи мы вернулись в батальон, и Борискин начал формировать для меня взвод из личного состава 9-й стрелковой роты. Он хорошо знал людей и сам называл фамилии опытных и надежных бойцов и сержантов. Взвод усилили двумя противотанковыми ружьями, станковым пулеметом «максим» и ручным пулеметом. Всего было выделено в мое распоряжение 32 человека. Борискин поставил нам задачу:
– Товарищи! Вы назначены в боевое охранение. Ваша задача – не допускать разведку немцев к переднему краю нашей обороны. Помните приказ № 227. Ни шагу назад! Без приказа не отходить!
Заняли оборону. На правый фланг поставил ПТР и станковый пулемет «максим», на левый фланг – ПТР и ручной пулемет, в центре – автоматчики и ручной пулемет взвода. С командного пункта батальона мне дали связь. Ночь была тихой. Вдали видны отблески взлетающих осветительных ракет и слышны редкие глухие раскаты артиллерийских выстрелов. К рассвету выкопали окопы полного профиля и хорошо их замаскировали.
Наступило ясное, солнечное утро 11 июля. Местность хорошо просматривалась далеко вперед. В 7 часов (у меня были часы) увидел группу спокойно идущих немецких автоматчиков, человек 40. Видимо, разведка. Они шли на нас, но из-за кустарника нас не видели. Решил преждевременно себя не выдавать, подпустить их поближе и внезапным огнем уничтожить. Дал команду приготовиться к бою. Доложил обстановку командиру батальона. Пока немцы подходили, Д.И. Борискин и даже Г.М. Кашперский несколько раз звонили мне и спрашивали, почему я не открываю огонь. Но я выдержал, когда немцы прошли кустарник, и дал команду: «Огонь!»
Немцы сразу же открыли ответный огонь и пошли в атаку. Ни один немец не пытался повернуть обратно или сдаться в плен. Все немцы были уничтожены. Доложил об этом командиру батальона.
В 9 часов 30 минут увидел вторую группу немецких автоматчиков, численностью до роты, также идущих спокойно, но правее нас – метров 400–500. Немцы шли на правый фланг нашего батальона. Доложил об этом командиру батальона. Как только немцы подошли на уровень наших окопов, приказал открыть огонь из станкового пулемета «максим». Немцы залегли. Здесь их накрыли огнем наши артиллеристы и минометчики. Вся группа была уничтожена. Во время этого боя немцы впервые открыли ответный огонь из орудий и минометов по нашим позициям, но по нам огонь не вели. О результатах боя доложил командиру батальона.
В 10.30 увидел идущие на нас немецкие танки и несколько бронетранспортеров с пехотой, а за ними автоматчиков, развернувшихся в цепь. Танки шли двумя группами. Одна группа (до 10 танков), левее нас, на совхоз «Октябрьский» и вторая группа (более 10 танков), правее нас, встык нашего батальона с соседом справа. Доложил об этом командиру батальона. Атака немецких танков сопровождалась огнем артиллерии и минометов. В воздухе появились немецкие самолеты – группами одна за другой они бомбили передний край нашей обороны. Нам было видно, как над нами бомбы отрывались от самолетов и летели в сторону окопов батальона и в поселок совхоза «Октябрьский». Нас не бомбили. По немецким танкам и мотопехоте открыли огонь наша артиллерия и минометы. В левой группе было подбито два танка, в правой группе – четыре танка, было подбито несколько бронетранспортеров. Мы также вели огонь по танкам и пехоте. Мне доложили, что бронебойщик на правом фланге подбил танк. Немцы отошли. Мы остались на месте.
