– Я знаю такие штуки, – сказал Хачатуров. – У меня брат Самвел с такими занимался. Но для этого требуется знать точки, куда следует бить.
– Я думаю, что смог бы преподавать там, где твой брат учился. Я обучался на спецкурсе. По всей стране специалистов – единицы. Но их даже в Китай приглашают лекции читать.
– Самвел ходил в какой-то клуб единоборств.
– Да, – согласился я, – существует спортивная составляющая нгивары. В основном используется в стиле тайчи из школы кун-фу. Но это одна сотая часть целой науки, которая называется рефлексотерапия. Чтобы научиться наносить удары нгиварой, следует сначала иглоукалывание изучить в совершенстве, хотя в совершенстве эту науку не знает никто. Все! У меня нет времени на объяснения… Удачно вам нас дождаться!
– Подожди, командир! Я тебе уже рассказывал про мины «Медальон». У нас на испытания взяты только четыре штуки. Прихвати с собой, вдруг сгодится… Есть у тебя в отряде сапер?
– Головин! – позвал я ефрейтора контрактной службы. – Прими у товарища лейтенанта груз. И инструкцию выслушай. Это может сгодиться.
– У вас с собой какие мины? – поинтересовался лейтенант.
– Светошумовые, – ответил я. – Четыре штуки. Хватит, чтобы всех ментов в районе ослепить и оглушить. Вместе с твоими четырьмя будет нормальное минное поле. Спасибо, Валерий Вазгенович. И на всякий случай держи наготове дрон самолетного типа с ракетами, даже оба. Если что потребуется, я сообщу через майора Колокольцева.
– Мы и сами сможем увидеть через компьютер Неумыволнова.
– Договорились. Следите за нами. Ориентируйтесь по обстановке. И учтите при этом, что обстановка обычно быстро меняется. Это реальная война. В случае какой-то непонятности обращайтесь к младшему сержанту. Варкухин – опытный вояка, сможет ситуацию просчитать.
Поблагодарив Хачатурова, я стремительно пошел вперед, пока еще кто-то не остановил меня…
Мой взвод хорошо обучен передвигаться и быстро, и неслышно. Можно, конечно, просто передвигаться быстрым шагом, можно бежать, перемежая пробежки с быстрым шагом. Все зависело от того, какой стиль, ритм и темп выберет командир. Я то есть. Мои солдаты знали, что я всегда сразу, практически с места, беру высокий темп передвижения, давно привыкли к этому и не испытывали неудобства от того, что после длительной пробежки я предпочитал не заставлять быстро идти, а разрешал отдохнуть, с единственным обязательным условием при этом – необходимо было быстро восстановить дыхание, наклонившись и разводя в стороны руки.
Мы преодолели примерно двенадцать километров, на пару километров больше, чем в обычном марш-броске, когда я дал команду к отдыху.
– Хорошо, что технарей с собой брать не пришлось. Иначе сейчас еще и половины пути не пробежали бы, – заметил старший сержант Соколянский.
Я давно уже научился отказывать себе в чувстве превосходства. И своих солдат к тому же старался приучить. Поэтому ответил старшему сержанту с укором:
– А ты умеешь делать роботов? Пусть даже не боевых, пусть таких, что по утрам кофе в постель подают…
– Такие, товарищ старший лейтенант, даже лучше. Кофе в постель принесут, останется только перемолоть и заварить. А потом робота угостить. Так?
– Где бы взвод сейчас блуждал, если бы не их «беспилотники»! – дал я оценку технарям. – Или ты не согласен?
– Согласен. Это я так, для приличия ворчу. У мамы когда-то научился…
– Я понимаю, так дыхание легче восстанавливается…
Больше к этой теме старший сержант не возвращался. И никто из солдат об этом не говорил. Они у меня вообще молчаливые парни. Я сам не болтун, и они стараются больше молчать, если нет необходимости говорить. Мой заместитель, пожалуй, самый разговорчивый во взводе. Но и молчать он тоже при необходимости умеет, поскольку умение молчать в спецназе всегда ценится. Неосторожно произнесенное слово, когда сидишь в засаде, способно всех выдать…
Глава седьмая
Отдыхали мы стандартные полчаса, а потом в том же высоком темпе ушли на следующий отрезок дистанции. В середине третьего перехода были уже в ущелье. Здесь пришлось, правда, потерять время, соблюдая осторожность, потому что в ста пятидесяти метрах от входа стояли два «раненых» ментовских грузовика с поднятыми капотами и бронеавтомобиль «Тигр», который я правильно определил по контурам при взгляде сверху. Неподалеку у костра сидели четверо ментов. Видимо, водители трех машин и еще кто-то с ними.
Перед тем как подойти к входу, я потратил добрых пять минут на рассматривание скал с помощью бинокля с тепловизором. Тем же занимались и мои бойцы, используя тепловизионные прицелы своих автоматов. У ментов мог и должен быть оставлен среди скал часовой, но его не оказалось. Охранники, как и официальное тыловое прикрытие, из ментов никакие. Но это их и спасло, в лучшем случае, от определенного количества тяжелых побоев. Бить мои парни обучены в таких случаях сразу «на отключку». А подобный удар – это гарантированное сотрясение мозга и сопутствующий перелом, например, челюсти или носа. Мы отрабатывали на занятиях такую ситуацию, когда часовой измеряет шагами расстояние от камня до камня в одну и в другую сторону, и в один прекрасный момент из-за камня, на котором он недавно сидел, вылетает что-то большое и непонятное на всю оставшуюся жизнь, и все. Глаза часового закрываются надолго, вспомнить он ничего не может, потому что просто не успел увидеть. А это «непонятное», что из-за камня вылетело, просто нанесло в прыжке удар коленом в челюсть. Эта участь ждала бы часового, которого менты должны были выставить, решись они соблюдать элементарные правила безопасности. Но они этими правилами пренебрегли и потому себя обезопасили. Только себя, но вовсе не всю остальную свою группу. Остальная группа, возможно, обрекала себя на судьбу незавидную, ввязавшись в такое противостояние.
Конечно, можно было проявить естественную в данной ситуации жесткость, подкрасться к этим четверым, мягко уложить их, а потом допросить и попытаться выяснить судьбу оставшихся ликвидаторов ФСБ. Но не было никакой гарантии, что нам откроется что-то новое. Со стороны допрос задержанного полковника Лущенкова менты и проводили для того, чтобы узнать их судьбу, и я сомневаюсь, что Лущенков с «мусорным племенем» разоткровенничался. Терять время, не будучи уверенным, что это даст положительный результат, – абсолютно лишнее действие. Короче говоря, захват и допрос ментов я применять не стал. С допрошенными потом следовало как-то поступить. Как? Не расстреливать же их… После короткого размышления я выбрал другой путь. Хотя он, даже при потере времени на наблюдение и поиск возможного часового, все равно был более коротким и нес меньшие затраты времени. На всякий случай, при переходе неполного взвода в ущелье, я все же выставил прикрытие. «На всякий случай», это если нас кто-то случайно заметит. Пулеметчик и снайпер обезопасили бы остальных без проблем. Но их вмешательство, к счастью, не понадобилось.
Мы не стали надолго задерживаться у входа в ущелье, тем более, там и рассматривать было нечего, кроме небольшой норы, что вырыл себе полковник Лущенков под основанием скалы. Камень, видимо, не позволил копать под скалу глубоко, и потому укрытие было странным и неудобным – вытянутым вдоль основания. Стрелять из такого укрытия можно было, только лежа на боку. Тем не менее стрелял полковник, кажется, совсем неплохо. Сейчас этот неглубокий окоп был почти полностью завален камнями, которые накрошил «РПГ-7».
