– Меня сегодня не будет, – сказал Вениамин. – Траур. Илья Константинович пять минут назад уехал. Он знает. Сам сказал, чтобы я на этой неделе на занятия не ходил. Бабушка с ним согласилась.
– Я понимаю, что такое траур, – со вздохом сказал я.
Мне доводилось выносить с поля боя тела друзей. Но участие в боевых действиях из-за этого нам никто не отменял.
Впрочем, проводить параллели между ними и занятиями в школе ниндзюцу мне показалось не корректным даже мысленно. Точно так же нельзя сравнивать психику опытного офицера спецназа и мальчика двенадцати лет от роду.
Чтобы скрыть свои мысли, не транслировать их глазами, я спросил:
– Нгиварой работать тоже Илья Константинович будет обучать?
– Нет. Он сам этого не умеет. У нас есть хороший специалист. Он где-то в другом городе учился. Нарочно, говорит, ездил. Палочки там покупал. Настоящие, китайские. Нам привез. Без навара продавал. По своей цене.
– По большому счету, нгиварой может стать простая авторучка. В Израиле даже промышленно такая выпускается. Называется тактической ручкой «Узи». Она и писать может, и для ударов годится. Делается из высокопрочных легких сплавов. Никто не подумает, что это оружие. А можно пользоваться и простой ручкой. Нужно знать, куда бить.
Я заметил, что мальчишке стало интересно со мной общаться. Он, видимо, сильно увлекся всякими восточными штучками и легко впитывал в себя информацию.
Но капитан Саня не прочувствовала ситуацию.
Она вытащила из сумки фотографию Наде-жды Ивановны Тропининой и перебила наш выстраивающийся диалог:
– Мы, Вениамин, вообще-то вот зачем приехали. Посмотри на фотографию. Ты никогда эту женщину рядом со своей мамой не видел? Только сразу учти, что этот снимок сделан лет семь-восемь назад. За это время она могла измениться.
Вениамин принял лист, повертел, посмотрел прямо, потом сбоку, из чего я сделал вывод, что у него что-то не в порядке со зрением. Видимо, есть какие-то нарушения в хрусталике. В подтверждение моих мыслей мальчишка водрузил на нос очки с узенькими тонкими стеклами и еще целую минуту смотрел на фотографию.
Мне показалось, что в это время о чем-то думал. Может быть, выстраивал в голове свой ответ. Мальчик явно был не простачок.
Наконец-то Вениамин вернул фотографию и сказал:
– Видел несколько раз. Она к маме приходила. Кажется, одна из ее подруг. У мамы много их было. Эту женщину, кажется, Надей зовут. Только она сейчас другая. Как-то округлилась вся. А что, вы ее подозреваете?
– Нет, проверяем всех, кто контактировал с твоей мамой. Кто-то что-то может вспомнить, подсказать важный факт. Спасибо. – Капитан Саня убрала фотографию в сумку.
– А сякенами ты тоже занимаешься? – спросил я.
– Только на тренировках. Мне еще рано. Сильного броска нет. Через пару лет сякены себе заведу. Сейчас они мне ни к чему. Пока только траекторию движения руки нарабатываю до автоматизма.
– Ладно, не будем тебе мешать, – сказала капитан Саня.
На мой вкус, она сильно поторопилась, но возражать было поздно.
Глава восьмая
Я уже сел в машину, когда капитану Сане кто-то позвонил. Она остановилась с телефоном в руке в шаге от «Джимни», не успев открыть дверцу. Я наблюдал за ней и видел, как посерьезнело ее лицо. Видимо, она получила какие-то важные сведения. Я не стал тянуться с водительского места и открывать дверцу, поскольку уже пристегнулся ремнем безопасности.
Только нажал на кнопку, опустил стекло в пассажирской дверце и услышал, как Радимова приказала:
– Передай материалы в областное УВД. Пусть подключают управление «К», которое занимается преступлениями в сфере IT-технологий. Без него нам не справиться. Возможно, это и есть убийца. По крайней мере, возникает новая отдельная версия. Тебе первому ее и разрабатывать. Дерзай! – Она убрала телефон в сумку, поскольку не любила загружать карманы чем бы то ни было, и села в машину.
Я вообще ни разу не видел, чтобы капитан Саня хоть что-то доставала именно из карманов.
– Вижу, возникла новая версия?
– Пока только наметки. Разрабатывать нужно.
– Решила зажать информацию?
– Отчего же. Я не жадная.
– А что не делишься?
– С мыслями собираюсь. Думаю сразу в двух направлениях. Что перевесит? Пожалуй, моя первоначальная версия.
– Тогда тем более нечего жадничать. Я на твои лавры не претендую. – Я завел машину и неторопливо тронулся с места, решив развернуться на перекрестке, где больше пространства для маневра. – А мои лавры, если им суждено мне на голову лечь, все равно официально к тебе перейдут.
Капитан Саня продолжала:
– Я же говорю, что не жадная. Но мне сначала нужно все в голове по полочкам разложить, а потом уже передавать информацию. Короче говоря, ситуация такая. Наш опер изу-чал все файлы, которые скачал с компьютера сына Соколовой, просматривал переписку. Он еще вчера начал. При тебе, если помнишь, сообщил, что какой-то педофил домогался внимания мальчишки. Присылал ему фильмы на эту тему, хотя вроде и связанные с восточными единоборствами. Я отыскала отца ребенка и вызвала его сюда, о чем уже сообщила тебе. Сегодня с утра наш опер продолжил просмотр и нашел целый ряд удаленных писем. Есть у нас в управлении программа, которая позволяет восстанавливать некоторые файлы, удаленные с жесткого диска. Но письма восстановить невозможно. Это я еще с утра знала. Опер обратился к интернет-провайдеру. У того на сервере какое-то время хранятся копии удаленных писем. Нашли без проблем, прочитали. И что же ты думаешь? Там возмущенное письмо от убитой Соколовой, где она обещает обратиться в полицию с жалобой на педофила. Нам неизвестно, кто стер это письмо убийца, сам мальчик перед отъездом или мать, пока сын не прочитал это. Определить дату удаления не получилось. Мальчик приедет, все сумеем выяснить.
– А электронный адрес этого педофила известен?
– Известен. Я потому и попросила подключить область, управление «К». При необходимости оно нам всегда помогает. Вопрос серьезный. Ты что, давно в аварию не попадал?
Я резко развернулся на узком участке дороги, когда неподалеку ехала встречная машина, успевшая притормозить. Но мой миниатюрный «Джимни», имеющий достаточно малый диаметр разворота, все равно умудрился задеть краем колеса бордюр.
Я не ответил капитану Сане, погнал в обратную сторону и остановился под знаком, запрещающим это делать, прямо перед воротами во двор. Хорошо, что за ними стоял охранник. Он возмущенно махнул рукой, словно желал прогнать меня. Но осознание всей полноты собственной власти заставило его подавиться словами. Выговорить он ничего не сумел.
Но капитан Саня без моих объяснений все поняла, высунулась из окошка и помахала своим удостоверением. Прочитать что-то с такого расстояния охранник не мог, даже если бы обладал зрением сокола, которое людям, как известно, недоступно.
