Откуда же могли появиться еще две – «японские», ученые пока четко объяснить не могут. Но есть гипотеза: начался новый этап эволюции человечества, связанный уже не с питанием, а с повышенным радиационным фоном и электромагнитным излучением – последствиями промышленной революции.
Изрядную долю радиации японцы получили во время атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки и катастрофы на Фукусиме. А электромагнитными полями, которые создают все электронные приборы – от СВЧ-печки до мобильника, – буквально пронизаны плотно застроенные японские города.
И, похоже, шесть групп крови – не предел. Японские исследователи из Центров крови Красного Креста в Осаке и Хоккайдо считают, что в будущем могут появиться еще 10–15 групп крови. Их появление, пророчат эксперты, скорее всего, будет связано с грядущими успехами в области продления жизни и сохранения здоровья, а также с разнообразными медикаментами нового поколения.
Это открытие, повторим, еще больше повышает значимость универсальной крови. Ведь с увеличением количества групп крови возрастает и риск, что в спешке или по иным причинам пациенту будет перелита неподходящая кровь, что может привести к разного рода осложнениям, а то и гибели пострадавшего.
В голове – дыра, а пациент жив…
Началось все с того, что невролог Антонио Донасио как-то решил на сон грядущий почитать детектив. По случайному стечению обстоятельств на глаза ему попался рассказ о гангстере Маккалузо по прозвищу Секундомер, с которым произошла вот какая история.
Во время одного из ограблений началась перестрелка, и пуля попала предводителю шайки в голову. Другой бы после этого отправился прямо к праотцам, но Маккалузо имел твердую лобную кость, а также специальную шляпу с прокладкой, от которой отскакивали пули. В общем, он отделался контузией и ранением.
Тотчас же к раненому был привезен лучший нейрохирург города, который срочно сделал необходимую операцию. Пришедший в себя после наркоза Маккалузо удовлетворенно сказал: «Расплатитесь с доктором, я чувствую себя хорошо»…
Доктор получил свой гонорар и отбыл восвояси. Но когда выздоровевший Маккалузо вместе с сообщниками пошел на очередное дело, оно закончилось крахом – ранее предусмотрительный гангстер после операции стал беспечен, словно бабочка. Как оказалось, доктор сделал ему не одну, а сразу две операции: наряду с извлечением пули он перерезал связи, соединявшие лобные доли с остальной частью мозга, и предусмотрительности гангстера как не бывало.
Таким образом доктор отомстил за смерть своей семьи, погибшей два года назад в автомобильной катастрофе – с машиной жены и сына столкнулся лимузин Маккалузо, в очередной раз удиравшего от погони…
Доктор Донаси закрыл книжку и задумался. Сказка ложь, да в ней намек… Насколько правдиво писатель изложил медицинскую подоплеку данной истории?
Ранения головы не всегда бывают смертельны
Он рассказал о прочитанном жене, и та посоветовала то ли в шутку, то ли всерьез: «А ты проверь это на Гейдже!..»
Случай с Финеасом Гейджем описан во многих медицинских учебниках. Рабочий каменоломен не знал, что в шурф уже заложен пороховой заряд, и с силой опустил туда трамбовку. Грохнул взрыв, и железный стержень, пронзив голову насквозь, выскочил из темени и упал в нескольких шагах от несчастного.
«Конец парню!» – решили окружающие. Однако на удивление всем, Гейдж, лежавший некоторое время неподвижно, вдруг очнулся, встал на ноги и в сопровождении товарищей добрел до ближайшей таверны.
Хозяин таверны вызвал к пострадавшему хирурга. Тот приехал и только развел руками: обычно с такой травмой люди прямым ходом отправляются на небеса, а тут… Доктору Джону Харлоу оставалось лишь обработать рану и наблюдать, что будет с пациентом дальше…
Через два месяца Гейдж оправился от ранения и даже вернулся было к своим обязанностям на каменоломне. Но работать, видя одним глазом – другой у него вышел из строя, – было несподручно. Поэтому он вскоре бросил работу и стал кормиться тем, что разъезжал по городам и весям, демонстрируя дырку в голове и рассказывая, что с ним приключилось.
Прожил Гейдж еще 12 лет и оставался дееспособным до самого конца. Во всяком случае, он не страдал потерей памяти и сообразительности. А ведь травма головы была достаточно серьезной – трамбовка пронзила левую лобную долю мозга и задела правую.
Доли эти – лукообразные выросты, лежащие впереди слуховых и двигательных зон коры, занимают у человека около трети больших полушарий. В ходе эволюции ни один отдел мозга не увеличился в такой степени, как лобные доли. Именно их развитием человек и обязан своим высоким лбом.
Тем не менее, как оказалось, поражение этих самых лобных долей может обойтись без особых последствий для мыслительных способностей. Как это может быть?
Внимательные наблюдения за Гейджем показали, что травма головы все же не прошла даром. Он, по существу, превратился в другую личность; стал резок, груб, нетерпим к чужому мнению и весьма лжив. Вместо прежнего мягкого юмора, его уделом стали плоские шутки и непристойности. Ослиное упрямство сочеталось с небывалой нерешительностью и переменчивостью мнений.
То было время, когда неврологи стали понимать, что различные отделы головного мозга ведают разными психическими функциями. Как раз в 1861 году, когда умер Гейдж, французский хирург Поль Брока открыл центр речи, названный впоследствии «зоной Брока». Потом был открыт второй центр речи – зона Вернике. Затем на коре мозга были обозначены зрительные, слуховые и двигательные зоны.
Узнав об открытии Брока, доктор Харлоу решил высказать свои предположения и написал две статьи, в которых на основе случая с Гейджем утверждал, что лобные доли могут быть ответственны за социальное поведение и соблюдение моральных норм. Ученый мир не согласился с ним. «Речь, слух, зрение – только не мораль, могут обосновываться в лобных долях», – таков был всеобщий приговор. «Эксцентричное поведение вашего пациента, – писал Джону Харлоу один из его оппонентов, – не выходит за рамки нормы. А следовательно, и обсуждать его нет смысла».
Харлоу не стал спорить, полагая, что его правота будет все же доказана потомками. Он оставил им для этого все необходимое. В 1866 году он написал родне Гейджа письмо, в котором просил произвести эксгумацию и прислать ему череп бывшего пациента вместе со злополучной трамбовкой.
«Череп будет выставлен на всеобщее обозрение, как медицинский рекорд, – писал он. – Это прославит Финеаса Гейджа в веках». Родня согласилась, и череп с железной палкой стали собственностью анатомического музея Гарвардского университета. Они пролежали под стеклом 127 лет, пока в 1996 году ими снова не заинтересовались неврологи.
За это время выяснилось, что повреждение лобных долей действительно не связано ни с работой сердца, ни легких, ни с координацией движений, а также не затрагивает ни память, ни интеллект, если судить по тестам.
