Однако царствовавший в 1914 г. император Николай II не обладал данными, необходимыми для крупного военачальника. По-видимому, он отдавал себе сам в этом отчет, хотя в соответствии со своим характером и из-за опасения причинить ущерб своему положению оставлял вопрос о верховном командовании в случае войны с Центральными державами в недостаточно определенном положении. Кроме отсутствия необходимых теоретических знаний и твердой воли император Николай II должен был считаться также и с отсутствием у него личного опыта в предводительствовании хотя бы в мирное время крупными вооруженными силами. Произошло это из-за раннего вступления на престол по смерти своего отца императора Александра III. Не мог он также внутренне, перед самим собой, не сознавать, что личный авторитет его был в известной части русского общества поколеблен роковой внутренней политикой его царствования, неудачей в Русско-японской войне и революционными переживаниями страны 1905 г., поставившими очень остро вопрос о переходе страны к конституционному строю и о дополнительном наделении крестьянского населения землей.
Тем не менее масштаб возникшей войны требовал в монархическом государстве самого ближайшего участия в ней хотя бы членов императорского дома. Таковое же могло полнее всего выразиться в назначении государем себе заместителя в действующей армии по должности Верховного в лице одного из старших по возрасту и наиболее близких армии великих князей.
За подобное решение была и традиция предшествовавшей Русско-турецкой войны 1877 г., в которой главнокомандующими на Европейском и Азиатском театрах войны являлись, как известно, старшие по возрасту и авторитету великие князья императора Александра II.
При вопросе, поставленном именно так, в разгоравшейся войне 1914 г. не могло быть иного кандидата на пост Верховного главнокомандующего, кроме великого князя Николая Николаевича. Несомненно, что среди всех членов царствовавшего дома он был наиболее крупной, яркой и своеобразной личностью и что поэтому он и являлся наиболее достойным представителем дома Романовых в тяжелый период мировой войны.
Эти данные, выделявшие великого князя Николая Николаевича из среды остальных членов императорской фамилии, одновременно служили предметом личной к нему зависти и ревности одних, преклонения и почитания других, в особенности принимая во внимание его высокое положение в армии.
Однажды мне пришлось быть свидетелем одной небольшой, но очень характерной сценки:
– Зачем Вы, Ваше Высочество, будучи простужены, вздумали выехать на Крещенский парад при 15-градусном морозе, – отечески выговаривал мой приятель-воспитатель одному из великих князей, который по степени родства стоял много ближе к царствовавшему императору, чем великий князь Николай Николаевич.
– Не мог же я заявить о своем нездоровье, когда меня пригласил ехать с собой такая «великая персона», как Николай Николаевич, – ответил спрошенный.
Великокняжеская молодежь называла его Грозным Дядей, выражая этими словами не столько боязнь его подчас резкого и жестокого слова, сколько чувство почитания и подсознания его превосходства. Это поклонение особенно ясно подчеркивалось в Ставке во время наездов туда членов императорского дома, державшихся всегда в отношении великого князя с некоторым чувством подобострастия.
Великий князь Николай Николаевич поражал всех впервые его видевших прежде всего своей выдающейся царственной внешностью, которая производила незабываемое впечатление. Чрезвычайно высокого роста, стройный и гибкий, как стебель, с длинными конечностями и горделиво поставленной головой, он резко выделялся над окружавшей его толпой, как бы значительна она ни была. Тонкие, точно выгравированные, черты его открытого и благородного лица, обрамленного небольшой седеющей бородкой клином, с остро пронизывающим взглядом его глаз дополняли его характерную фигуру. Порывистые же движения и нервная, но всегда глубоко искренняя речь зачаровывали собеседника, который легко подпадал под влияние его слов.
Во всем его всегда благородном и решительном облике сконцентрированы были все те внешние черты, которые всегда подчеркивались в царствовавших лицах дома Романовых и которые так нравились и притягивали к этим лицам многих и многих русских людей!
Но у великого князя Николая Николаевича кроме его внешних качеств были и свои, одному ему присущие внутренние данные, делавшие его желательным на посту Верховного главнокомандующего в минувшую войну. Звание главнокомандующего русской армией во время войны являлось в его колене до некоторой степени как бы преемственным. Мы должны здесь вспомнить, что его отец великий князь Николай Николаевич Старший несколько десятков лет тому назад являлся главнокомандующим русскими войсками в турецкую войну 1877–1878 гг. на европейском театре военных действий. Война эта в свое время являлась очень популярной, и имя великого князя главнокомандующего глубоко врезалось в памяти не только русских людей, но и народов Балканского полуострова.
Это обстоятельство должно было иметь большое значение при избрании Верховного главнокомандующего в войну 1914 г., так как несомненно, что эта война в отношении западных славян имела тот же характер войны освободительной. Деятельность сына великого князя Николая Николаевича Старшего, продолжающего дело своего отца, должна была привлечь к нему сердца всех западных славян и создать его имени широкую популярность, особенно после изданных им воззваний к славянским народам, о которых речь будет впереди.
Великий князь Николай Николаевич, будучи молодым офицером, впрочем, и сам принял деятельное участие в войне 1877–1878 гг., показав этим свое горячее участие к делу освобождения славян. В течение этой войны он приобрел боевой опыт и получил свои первые боевые награды.
Ко всему этому надо еще добавить получение им как солидного высшего военного образования, так и значительного опыта путем окончания Военной академии и долголетней выдающейся службы в армии. Великий князь почти накануне турецкой войны 1877–1878 гг. блестяще окончил курс Академии Генерального штаба с серебряной медалью и с самых молодых лет проявлял склонность к военной службе, близко сроднившись с войсками. В их рядах он прошел ответственные должности командира полка и начальника дивизии. Затем в должности генерала-инспектора кавалерии он руководил боевой подготовкой русской конницы, и самые злейшие враги великого князя не могут ему отказать в признании за ним исключительных заслуг, которыми ознаменовалось его пребывание во главе русской кавалерии.
В 1905 г., в самый разгар революционных волнений, он был назначен на ответственную должность главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, с каковой должностью он совмещал одно время и пост председателя вновь образованного тогда Совета государственной обороны. В этот период времени ему пришлось очень близко изучить вопрос о причинах существовавшего в стране недовольства и определенно высказаться о тех мерах, которые могли бы спасти положение в государстве.
Известно, что призванный царем граф Витте находил единственным выходом из положения переход к конституционной системе управления страной. Впрочем, им указывался и другой путь – путь облечения особо доверенного лица полнотой диктаторской власти для подавления до конца всяческих стремлений к установлению свободного образа жизни. Но, говорил граф Витте, для этого надо найти лицо, верящее в спасительность этой меры. Сам же он ей не верил и поэтому этот второй путь считает для себя неприемлемым.
