По случаю приезда великого князя Николая Николаевича в Ставку между князем Львовым и генералом Алексеевым состоялся по прямому проводу весьма интересный разговор, который я и передаю полностью
[19].
«Князь Львов: Я только что получил телеграмму от великого князя Николая Николаевича, что он прибыл в Ставку и вступил в отправление должности Верховного главнокомандующего. Между тем после переговоров с вами по этому поводу Временное правительство имело возможность неоднократно обсуждать этот вопрос перед лицом быстро идущих событий и пришло к окончательному выводу о невозможности великому князю Николаю Николаевичу быть Верховным командующим. Получив от него из Ростова телеграмму, что он будет в Ставке 11 (24) числа, я послал навстречу офицера с письмом с указанием на невозможность его верховного главнокомандования и с выражением надежды, что он во имя любви к Родине сам сложит с себя это высокое звание. Очевидно, посланный не успел встретить великого князя в пути, и полученная благодаря этому телеграмма великого князя о его вступлении в должность стала известна Петрограду и вызвала большое смущение. Достигнутое великими трудами успокоение умов грозит быть нарушенным. Временное правительство обязано немедленно объявить населению, что великий князь не состоит Верховным главнокомандующим. Прошу помочь нашему общему делу и вас, и великого князя. Решение Временного правительства не может быть отменено по существу, весь вопрос в форме его осуществления: мы хотели бы, чтобы он сам сложил с себя звание Верховного главнокомандующего, но, к сожалению, по случайному разъезду нашего посланного с великим князем это не удалось.
Генерал Алексеев: Вопрос можно считать благополучно исчерпанным. Ваше письмо получено великим князем сегодня утром. Сегодня же послано две телеграммы: одна – вам, что великий князь, подчиняясь выраженному пожеланию Временного правительства, слагает с себя звание и передает временное исполнение своей должности применительно статьи 47 полевого положения начальнику штаба впредь до назначения Временным правительством ему преемника. Вторая телеграмма – военному министру с просьбой уволить великого князя в отставку. Полагаю, нет препятствий объявить это во всеобщее сведение и положить предел смущению умов. Независимо от этого великий князь поручил мне просить вас гарантировать ему и семейству беспрепятственный проезд в Крым и свободное там проживание. На время проезда он просит командировать вашего комиссара или члена Государственной думы. Чем скорее будет решен этот вопрос, чем скорее состоится отъезд великого князя из Могилева, тем, конечно, будет лучше во всех отношениях. Об этом я убедительно прошу вас, прибавляя, что семья великого князя находится в Киеве».
В тот же день, 24 марта, Временное правительство объявило о состоявшемся отстранении от должности главнокомандующего русскими армиями великого князя Николая Николаевича.
* * *
В заключение настоящей главы привожу выдержку из письма князя Львова, посланного навстречу великому князю Николаю Николаевичу:*
«Создавшееся положение делает неизбежным оставление Вами этого поста. Народное мнение решительно и настойчиво высказывается против занятия членами дома Романовых какой-либо государственной должности. Временное правительство убеждено, что Вы во имя блага Родины пойдете навстречу требованиям положения и сложите с себя еще до приезда Вашего в Ставку звание Верховного главнокомандующего».
Весьма характерно и отчетливо рисует всю внутреннюю сущность великого князя посланный им по телеграфу ответ:
«Рад вновь доказать мою любовь к Родине, в чем Россия до сих пор не сомневалась».
И он, великий князь, глубоко уязвленный, отошел в сторону.
Глава XIV
Жизнь великого князя в Крыму и за рубежом
1. Дюльбер и переезд за границу
О жизни великого князя Николая Николаевича в Крыму сохранилось не много воспоминаний. Для составления настоящего очерка пришлось обратиться к сбору их у целого ряда лиц.
Прибыв в Крым, великий князь Николай Николаевич поселился в имении Дюльбер, принадлежавшем его младшему брату великому князю Петру Николаевичу, который, как читатель уже знает, не покидал своего брата в течение всей мировой войны. Усадьба Дюльбер находилась между Ялтой и Алупкой, в 13 верстах от первой и в 4 верстах от последней. Само имение представляло собой большой белый двухэтажный дом в восточном стиле, окруженный парком. Одной стороной имение примыкало к морю, другой – прямо противоположной – к Нижне-Алупкинскому шоссе; боковыми сторонами оно граничило: к стороне Ялты – с имением Чаир доктора Крамаржа, а с другой стороны – с Мисхором.
Из лиц императорской фамилии в Крыму поселились также приехавшие из Киева императрица Мария Федоровна и сестры императора Николая II великие княгини Ксения и Ольга Александровны с семьями. Императрица-мать вместе с великой княгиней Ольгой Александровной поселилась в Хараксе, а семья великой княгини Ксении Александровны заняла имение Ай-Тодор, принадлежавшее ее мужу великому князю Александру Михайловичу.
Члены императорской семьи прибыли в Крым в сравнительно спокойное время. Это спокойствие объясняется не только смягчением революционного задора по мере увеличения расстояния от столицы – центра восстания, но еще и особыми настроениями, царившими в Черноморском флоте и среди севастопольских рабочих. Среди всех этих элементов большинство принадлежало или симпатизировало политической партии социал-революционеров (эсеров), которые хотя и стремились к изменению государственного и социального строя России, но никак не во имя беспорядков и разрушения России, а в целях ее обновления и укрепления согласно их лозунгам. Партия эта тяготела все же к государственности и, достигнув освобождения России от самодержавного строя, поставила себе в дальнейшем целью укрепление власти Временного правительства, в котором у нее находился в качестве заложника один из видных лидеров ее, А.Ф. Керенский.
На низах, в среде матросов и севастопольских рабочих, то направление эсеров вылилось в стремление поддерживать порядок и даже внутреннюю дисциплину.
В одном из описаний того времени я нашел характерный рассказ о том, как на одного разнузданного солдатишку, неуважительно отнесшегося к старому почтенному отставному генералу, налетел в вагоне трамвая аккуратно одетый и дисциплинированный матрос эсеровского толка:
«Как ты смеешь, негодяй, оскорблять старого заслуженного человека! Вон из вагона!..»
И нахальный солдат должен был подчиниться этому приказанию, увидав, что общее сочувствие не на его стороне.
К тому же местные революционные власти не могли не считаться и с популярностью в населении великого князя Николая Николаевича, который еще в Тифлисе заявил о своей лояльности по отношению к Временному правительству, причем его заявление было встречено с доверием местными левыми кругами.
Надо еще принять во внимание, что во главе Черноморского флота стоял в то время чрезвычайно популярный адмирал Колчак. Его все уважали и слову его во флоте всецело верили. Еще в мае 1917 г. там шла настойчивая работа по подготовке к «походу на Константинополь», хотя всякому мало-мальски сведущему и наблюдательному лицу было ясно, что преодоление Босфора было совсем не под силу нашей Черноморской эскадре и что сухопутные войска, которые при этом должны были составить соответственный десант, были не более как призрак, готовый распасться при первом к нему прикосновении.
