Богиня-владычица зверей могла даровать людям изобилие, однако была у этой хозяйки животных и смертельно опасная для людей ипостась. В русской легенде о возникновении озера Светлояр рассказывается следующее: «Больше всего боялись люди далекого прошлого богиню леса и лесных зверей Девку-Турку. Где конь ее огромный ударял копытом, там проваливалась земля, оставалась яма. В наших заволжских лесах, в глухих местах жило в селении гордое, непокорное племя, которое забыло про Девку-Турку. И та, разгневавшись, напустила на жителей селения своего коня. Конь бил землю копытом, все провалилось и заполнилось подземной водой. Так и возникло на месте, где жило это племя, Светлояр»63. То, что в данном предании речь именно о богине, а не об отзвуках войн с турками, говорит как прямое указание, что все это случилось в далеком прошлом и характеристика Девки-Турки как богини, так и ее пол – в турецком войске амазонок не было. Понятно, что упоминание ее коня появилось в легенде позднее и в начальном варианте богиня, скорее всего, непосредственно уничтожила не захотевших покоряться ей людей. Что касается ее необычного имени, то оно семантически связано с русским названием дикого быка – тура: «С названием тура нераздельны понятия о быстром движении и стремительном напоре: туровый, туркий – скорый, поспешный, турить – ехать или бежать скоро, гнать кого-нибудь…»64 Кроме того, ее имя перекликается с турицами русских былин и допускает предположение о том, что первоначально турицей могла мыслиться и сама хозяйка животных.
У других индоевропейских народов даже имеются образы богинь-охотниц, которыми были Артемида в Греции и Диана в Риме. Весьма показательно, что определенной аналогией русского предания о Девке-Турке является греческий миф о том, как «Аполлона сестра, Артемида, зверей господыня» («Илиада», XXI, 470) во гневе наслала страшного вепря на город Каледон, а когда он был убит, возбудила вражду между участниками охоты, ставшую причиной кровопролитной войны:
Брань была меж куретов и бранолюбивых этолян
Вкруг Калидона града, и яростно билися рати:
Мужи этольцы стояли за град Калидон, им любезный,
Мужи куреты пылали обитель их боем разрушить.
Горе такое на них Артемида богиня воздвигла,
В гневе своем, что Иней с плодоносного сада начатков
Ей не принес; а бессмертных других насладил гекатомбой;
Жертвы лишь ей не принес, громовержца великого дщери:
Он не радел, иль забыл, но душой согрешил безрассудно.
Гневное божие чадо, стрельбой веселящаясь Феба
Вепря подвигла на них, белоклыкого лютого зверя.
Страшный он вред наносил, на Инея сады набегая:
Купы высоких дерев опрокинул одно на другое,
Вместе с кореньями, вместе с блистательным
яблоков цветом.
Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый,
Вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами
Многих: его одолеть не успели бы с малою силой —
Этаков был! на костер печальный многих послал он.
Феба о нем воспалила жестокую, шумную распрю,
Бой о клыкастой главе и об коже щетинистой вепря
Между сынами куретов и гордых сердцами этолян65.
Как видим, в этом мифе богиня уже не лично уничтожает прогневавших ее людей, а насылает на них свирепого зверя, что является дальнейшим переосмыслением первоначального сюжета, когда зооморфная ипостась уже отделяется от облика богини. Интересно отметить, что золотое веретено так же было одним из атрибутов Артемиды, что роднит ее облик с образом богородицы из приведенного выше русского охотничьего заговора.
Однако этим значение древнегреческой владычицы зверей и богини-охотницы не исчерпывается. Античные мифы сообщают, что от ее руки погиб охотник Орион, отождествлявшийся греками с одноименным созвездием: «Артемида же убила Ориона на острове Делосе. (…) Орион же, как говорят некоторые, …был застрелен Артемидой из лука, когда пытался совершить насилие над Опидой, одной из дев, прибывших от гиперборейцев»66. В специальном исследовании мною было показано, что образ Небесного охотника, отождествлявшегося с созвездием Ориона, является одним из древнейших мифологических образов, и представление о нем как о прародителе человеческого рода предшествовало представлению о Великой богине-Матери67. Уже по чисто физиологическим различиям между полами охота с древнейших времен была мужским занятием, в силу чего миф об убийстве Небесного охотника Артемидой, узурпировавшей его основную функцию и ставшей богиней-охотницей, отражает произошедшую в глубокой древности матриархальную революцию. Подобные же мифы о гибели охотника от женского персонажа отмечены у целого ряда народов, в том числе и восточных славян, и один из них будет приведен ниже. Отголосок этой же матриархальной революции встречается нам и в польской «Истинной повести об основании монастыря на Лысой горе», согласно которой какая-то «госпожа», победив «Александра Великого», так возгордилась, что «велела она почитать себя как богиню Диану», античную богиню-охотницу. У лужичан, еще одного западнославянского племени, сохранились воспоминания о богине Дзивице, которая описывалась ими как красивая молодая охотница с луком и собаками, появляющаяся в полдень или лунной ночью68. Судя по всему, именно о ней в конце ХVII в. писал немецкий автор А. Френцель, отмечая наличие в пантеоне лужицких сербов особой богини диких лесов Дзиевонии: «De Dzievvauna seu Dzievonia, Dea ferarum Silvestrium, Silvarumque»69. Таким образом, вопреки широко распространенному мнению, образ богини-матери не является древнейшим мифологическим образом человечества – ей предшествовал образ Небесного охотника-прародителя, память об убийстве которого той или иной богиней сохранилась у целого ряда как индоевропейских, так и неиндоевропейских народов. Произошедший переворот в общественном сознании был осмыслен как миф о гибели Ориона и о переходе его функций охотника к богине. Насколько мы можем судить по археологическим данным, матриархальная революция произошла очень давно, примерно 30 тысяч лет тому назад, хотя, как будет показано в следующей главе, имеется одиночное свидетельство в пользу ее гораздо более ранней даты.
Заканчивая эту главу, следует отметить еще один важный момент, который мы отмечаем в эпоху матриархата. Речь идет о возникновении у человечества образа божества. Хоть созвездие Ориона и было уже обожествлено в двух древнейших религиях, от которых остались письменные свидетельства, а именно в египетской и шумерской, у нас нет достаточных доказательств, чтобы утверждать, что Небесный охотник почитался в качестве бога еще до начала расселения человечества по земному шару. Хоть, в принципе, он и мог уже быть обожествлен, однако надежные доказательства существования образа бога у людей в ту далекую эпоху отсуствуют. По поводу более поздних «Венер» палеолита мнения ученых разделились, часть исследователей видят в них богинь, некоторые так не считают. Однако в отношении находок из Чатал-Хююка или упомянутых выше богинь-прародительниц индоевропейских народов, подобных расхождений нет, и специалисты единодушно говорят о них как о богинях. Следовательно, определенно говорить о существовании образа божества мы можем применительно к эпохе матриархата. Это был колоссальный сдвиг в общественном сознании, хоть, как было показано в исследовании о Небесном охотнике, именно его образ заложил исходный архетип божества как такового. Тем не менее именно с эпохи матриархата в сознании человечества прочно устанавливается образ могущественного сверхъестественного существа, от которого зависит судьба человека и которому поэтому следует поклоняться. «В Богине воплощена бескрайняя мощь природы и диктуемые ею законы растительной, животной и человеческой жизни»70.
