Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий:
Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,
Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;
Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали
В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.
Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;
Звон поразительный и́здал серебряный лук стреловержца.
В самом начале на месков напал он и псов празднобродных;
После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;
Частые трупов костры непрестанно пылали по стану.
Девять дней на воинство божие стрелы летали…829
Причиной болезни эпос называет бога, однако не меньшую опасность могла представлять и его родная сестра Артемида, «гордая луком» или, как она далее характеризуется Гомером, «златолукая ловли богиня, гордая меткостью стрел Артемида, сестра Аполлона» («Илиада» ХХ, 39; 70–71).
Показательно, что вместе они посылают смерть людям в ряде сюжетов греческой мифологии. Так, когда смертная царица Ниоба вздумала хвалиться многочисленным потомством перед Летой, божественной матерью Артемиды и Аполлона, месть не заставила себя долго ждать:
Пищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба,
Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла,
Милых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.
Юношей Феб поразил из блестящего лука стрелами,
Мстящий Ниобе, а дев – Артемида, гордая луком.
Мать их дерзала равняться с румяноланитою Летой:
Лета двоих, говорила, а я многочисленных матерь!
Двое сии у гордившейся матери всех погубили830.
Точно также вместе они несут смерть жителям острова Сира, избавленных от эпидемий:
Есть (вероятно, ты ведаешь) остров, по имени Сира…
Там никогда не бывает губящего холода, люди
Там никакой не страшатся заразы; напротив, когда там
Хилая старость объемлет одно поколенье живущих,
Лук свой серебряный взяв, Аполлон с Артемидой нисходят
Тайно, чтоб тихой стрелой безболезненно смерть
посылать им831.
Таким образом, представление об эпидемии как невидимых стрелах карающего людей божества восходит к эпохе индоевропейской общности.
Глава 18
Царевна Лебедь: истоки образа
В одиннадцатой главе уже приводилось утверждение Иржи Стржедовского о том, что в языческой Моравии Венера-Красопани была изображена на золотой колеснице, которую везли два белых голубя и два лебедя. Поскольку написано это было весьма поздно, в самом начале ХVIII в., данное свидетельство вызывает вполне обоснованные сомнения. Однако вне зависимости от того, восходили сведения Стржедовского к более древним источникам или нет, образ лебедя играл весьма важную роль в славянском фольклоре, и притом с самых древних времен. Рассказывая об основании будущей столицы Киевской Руси в VI в., автор «Повести временных лет» отмечает: «[и] бъıша 3 братьӕ. єдиному имѧ Кии. а другому ІЦекъ. а третьєму Хоривъ [и] сестра ихъ Лъıбедь. Сѣдѧще Кии на горѣ гдѣже нъıне оувозъ Боричевъ»832. Однако летописное упоминание еще не первое свидетельство о культе лебедя в данном регионе. Рассказывая о готском короле Германарихе, создавшем свою державу в Северном Причерноморье, историк VI в. Иордан пишет: «Вероломному же племени росомонов, которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени (росомонов), по имени Сунильду, за изменнический уход (от короля), ее мужа, король (Германарих), движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Сар и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного»833. Все это событие относится к IV в., поскольку Германарих умер примерно в 376 г. Имена всех росомонов переделаны на готский лад. Имена братьев однозначному переводу не поддаются, а имя Сунильды переводится как «лебедь» – точно так же звали и сестру Кия, основавшего Киев несколько столетий спустя. Что же касается названия самого племени росомонов, то многие историки видят в нем одно из первых упоминаний о русах.
Возникает образ девы-лебедя, правда уже в негативном контексте, и в «Слове о полку Игореве», посвященном событиям уже ХII в.: «Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука, вступила дѣвою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синѣмъ море у Дону; плещучи, упуди жирня времена»834 – «Встала обида в войсках Дажьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, восплескала лебедиными крыльями на синем море у Дона; плескаясь, прогнала времена обилия». Образ этот оказался глубоко укоренен и в отечественном фольклоре: «Народные русские сказки говорят о вещих («мудрых») девах, которые плавают в морских и речных водах то белыми лебедями, то златоперыми рыбками; пойманная на удочку и кинутая наземь, рыбка эта оборачивается красной девицей, выходит замуж за сказочного героя, всех пленяет красотою, всех превосходит силой чародейного ведения»835. Аналогичные представления были свойственны и другим славянским народам: «Вилы могли оборачиваться в лебедей. У них бывают лебединые ноги»836. Логическим продолжением этой традиции стал образ Царевны Лебеди в знакомой, наверное, каждому с детства «Сказке о царе Салтане», написанной А.С. Пушкиным по мотивам русских народных сказок:
Глядь – поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
(…)
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Все эти многочисленные свидетельства побуждают нас более внимательно отнестись к известию Стржедовского о связи Венеры-Красопани с голубями и лебедями. В древности голубь был связан с малоазиатскими богинями любви, однако, согласно представлениям людей античности, колесница Афродиты была запряжена вертишейкой или воробьями. Следовательно, данный текст чешского писателя не является точным воспроизведением античных представлений. Хоть изредка древнегреческая богиня любви на вазах и изображалась на лебеде837, однако в античности эта птица была устойчиво связана с образом Аполлона. Посвященный этому божеству гимн гласил: «Когда родился Аполлон, Зевс, украсивши его золотой миртой и мирой, дал ему, кроме этого, возможность следовать на колеснице, которую влекли лебеди, и послал его в Дельфы… Аполлон же, взойдя на колесницу, пустил лебедей лететь к гиперборейцам…»838 На колеснице, запряженной лебедями, Аполлон неоднократно изображался как в античной поэзии, так и в античной вазописи. Гипербореев античная традиция помещала где-то на севере, и весьма показательно, что на северо-западе от Греции в Дупляе близ Белграда были найдены две модели колесниц, датируемых концом II тысячелетия до н. э. Колесницы запряжены тремя птицами, похожими на лебедей или уток. На одной колеснице стоит мужская фигура, над которой имеется своеобразный зонт, украшенный 12 лучами и являющийся, судя по всему, символом солнца. Все эти обстоятельства дали исследователям основания сопоставить данные находки с греческим мифом о запряженной лебедями колеснице Аполлона, на которой он летал на север. Следует также отметить, что на севере Германии на сегодняшний день было найдено уже семь повозок, на осях которых сидят водоплавающие птицы839. Сами изображения датируются эпохой лужицкой культуры и, хоть антропоморфная фигура на повозке отсутствует, они, по всей видимости, имеют определенное отношение к мифу о божестве, передвигающемуся на запряженной птицами колеснице. Как отмечает Б.А. Рыбаков, подобная бронзовая коляска с тремя колесами, четырьмя водоплавающими птичками и двумя быками была найдена в Польше у Каловиц. Поскольку немецкие и польская находки территориально находятся в относительной близости от Моравии, где на запряженной птицами колеснице изображалась Венера-Красопани, это является еще одной причиной, по которой не следует с порога отметать данное известие как недостоверное.
