Великий князь Михаил Александрович не был на семейном обеде потому, что Николай Николаевич запретил начальникам частей отлучаться с бывших в то время маневров. Поэтому на свадьбе было меньше офицеров, чем обыкновенно бывало на придворных свадьбах. Присутствовал, между прочим, среди гостей принц сиамский Чакрабон, как раз в то время приехавший в Россию. Орден Андрея Первозванного, висевший на надетой на нем Андреевской цепи, был без изображения св. Андрея Первозванного и потому странно выглядел. Объясняется это тем, что Чакрабон не был христианином.
Семилетний наследник Алексей Николаевич был в этот день в первый раз в офицерском мундире. Он был прелестен в форме Стрелков императорской фамилии. Младшие великие княжны, также в первый раз надевшие русские придворные платья – белые с розовыми цветочками, но без шлейфов, и розовые кокошники, – были очаровательны.
Невеста была, как полагалось, в русском платье из серебряной парчи, но без традиционной бриллиантовой короны, потому что Иоанчик не был великим князем. Не понимаю, почему надо было делать такую разницу. В церковь мы пошли торжественным шествием. Маленький, прелестный наследник шел с одной из своих маленьких сестер. Их пара была обворожительна и трогательна.
В церкви государь встал, как всегда в Петергофе, у окон, с левой стороны. Мои родители и я стояли справа. Шаферами у Иоанчика были: великие князья Михаил Александрович, Дмитрий Павлович, Сергей Михайлович, Сандро Лейхтенбергский и я; у невесты – сербский наследник Александр, принц Петр Черногорский и мои братья Константин, Олег и Игорь.
По церковным правилам жених во время венчания должен быть без оружия, но на придворных свадьбах оружие почему-то не снималось. Иоанчик, желая точно придерживаться церковных правил и, должно быть, с разрешения государя, снял палаш. Я его подал Иоанчику перед выходом из церкви.
Во время пения “Тебе Бога хвалим” у Елены Петровны очень сильно заболела спина, должно быть, от тяжелого подвенечного убора. Она даже вся скривилась. Я боялся, что ей станет дурно, но все сошло благополучно. Вечером в тот же день в Стрельне был обед, на который приехали сербский король и королевич, а также шафера.
Обед был в Турецком зале. В Стрельне не было электричества, и потому в люстры, висевшие в зале, были вставлены свечи. Во время обеда свечи стали падать на пол, одна за другой. Нам это было очень неприятно. Попадало много свечей. Теперь, после того как произошла революция и Иоанчик пал одной из ее многочисленных жертв, можно считать падение свечей плохим предзнаменованием, но вряд ли тогда это приходило кому-нибудь в голову.
После обеда я с родителями, сестрой Татианой и братьями уехал обратно в Павловск. Молодые поехали вдвоем. В Павловске, на большом подъезде дворца, была устроена торжественная встреча молодых. На подъезде собралось много народа и управляющий Павловском генерал Геринг поднес Иоанчику и Елене хлеб-соль. Во втором этаже, в ротонде, был красиво накрыт чай. Он продолжался недолго, и вскоре мы разошлись по своим комнатам. Молодым отвели помещение в одной из двух квартир под куполом.
24 августа все семейство во главе с их величествами и царскими дочерьми приехало на свадьбу Татианы и Багратиона. Кроме семейства, на свадьбе было много приглашенных. Семейство собиралось в кабинете императора Павла.
Татиана была в красивом белом платье с серебром и шлейфом, в Екатерининской ленте и с бриллиантовой звездой. На голове у нее, вместе с “fleurs d’orange”, была надета бриллиантовая диадема. Татиана прекрасно выглядела.
Когда ее благословили, – причем, как принято, мы на благословении не присутствовали, – все семейство, во главе с их величествами, пошло по залам в церковь. Это было вроде выхода. Так как свадьба была полувысочайшая, великие княгини и дамы были не в русских платьях, а в городских. Но мужчины были в парадной форме.
Во время церковных служб мы обыкновенно стояли на хорах церкви, а посторонняя публика внизу. Но во время свадьбы мы все стояли внизу, посторонней же публики не было. Мои братья – Константин, Олег, Игорь – и я были шаферами Татианы, а шаферами Багратиона были кавалергарды во главе с полковником Араповым (Анди).
Поздравление происходило в Большом зале. Государь разговаривал с приглашенными. Он подошел к старой княгине Багратион-Мухранской, тетке Кости Багратиона. Она всегда жила в Тифлисе, была богата, всеми уважаема и строга: ее побаивались. Государь, разговаривая с ней, стоял, а она сидела на диване, подле окна, конечно, с разрешения государя. Я никогда не забуду этой картины, как дама сидела, а самодержец всероссийский в белом кавалергардском мундире стоял перед ней. Государь был с ней очень любезен и обворожителен.
Свадебный обед был в Греческой зале. Я сидел рядом с моей свояченицей Еленой Петровной. Она была очень изящна в золотом платье-декольте и диадеме. На обеде, кроме нашей семьи и самых близких нам людей, были семья Багратиона и его шаферы.
Подавали, между прочим, трюфели в шампанском, любимое блюдо отца. Редко приходилось, даже в те счастливые времена, обедать в такой обстановке. Такого красивого дворца, каким был Павловский, я никогда не видел.
Татиана с мужем поместились в Татиановых же девичьих комнатах, подле зала с пилястрами.
Глава XV. 1911
Останься Столыпин жив, революции в России не было бы – В Мисхоре в Крыму – Эмир Бухарский – Генерал-фельдмаршал Милютин – Авиационная школа в Севастополе – Экзамены в лицее, завтраки в полку
Живя в Павловске, я часто бывал у Васильковского на одной из Матросских улиц, на которой он жил со своей женой, тестем Губовичем и свояченицей. Васильковский дал мне мысль поехать в Крым, на виноградное лечение. Перед нашим отъездом произошло убийство в Киеве председателя Совета Министров П.А. Столыпина. Смерть Столыпина была громадной потерей для России. Останься он жив, не было бы, по всей вероятности, революции. Потому-то и убили его революционеры, что он вел Россию по пути процветания. В Екатерининском соборе, в Царском Селе, была отслужена торжественная панихида, на которой я присутствовал. Было очень много народа, и священник сказал трогательное слово.
Итак, я поехал с Васильковским в Мисхор, в пансион, где мы наняли несколько комнат. Предварительно я отправил в Севастополь свой автомобиль. Как приятно подъезжать к Севастополю после двух ночей, проведенных в поезде, когда показывается Черное море и светит южное солнце. На душе становится так легко и весело.
В прежнее время, когда мы ездили в Крым под началом полковника Бородина, мы из Севастополя отправлялись в Ливадию на лошадях и приезжали вечером, в темноте, очень усталые. Но теперь, благодаря автомобилю, мы часа через три были уже на месте. Большое удовольствие во время пути очутиться у Байдарских ворот, откуда совершенно неожиданно открывается чудный вид на море.
Император Александр II, уезжая из Крыма осенью 1880 года, завтракал у Байдарских ворот с княгиней Юрьевской, на которой только что женился. Он в последний раз в своей жизни любовался дивным видом. Через полгода он был убит революционерами.
