– Все это хорошо, но факт остается фактом: ты работаешь на инспекторов.
– Опять мимо. Я работаю не на инспекторов, а на их хозяев.
– У Инспекции по делам несовершеннолетних нет хозяев.
– Ну ладно, пусть не на хозяев, пусть на тех, кто контролирует инспекторов. Ты упоминал о марионетках? Так вот, каждый инспектор ходит на ниточке, о которой даже не подозревает. Правда, я тоже не знаю, кто тянет за эти самые ниточки. Мне никто ничего не сообщил, просто выдернули из ВВС и швырнули сюда. А ведь в воздушном флоте пророчили блестящее будущее…
Коннор невольно улыбается.
– Извини, что подпортил тебе карьеру.
– Я не командованию ВВС докладываю, а отчитываюсь перед гражданскими в темных костюмах – это и бесит больше всего. В общем, я раскопал кое-что и нашел заказчика. Оказывается, я работаю на некую организацию под названием «Граждане за прогресс».
– Никогда не слышал.
Трейс понижает голос до шепота.
– Немудрено. Они не высовываются, деятельность свою не афишируют, а военным это очень даже на руку. Подумай: раз командование не в курсе, на кого работает, то, если афера вскроется, они всегда могут заявить, что знать ничего не знали, ведать не ведали. Отдадут меня под трибунал, а сами чисты, как первый снег.
В голове у Коннора постепенно проясняется. Вернее, ему становится понятно, почему Трейс решил работать на обе стороны.
Они поворачивают обратно к главной улице.
– Я не питаю иллюзий, Коннор. По мне, ты куда честнее и заслуживаешь большего доверия, чем те, на кого я работаю, кем бы они ни были. В нашем мире личность имеет огромное значение. А эта теневая организация – мрак полный, и это еще мягко сказано. Работаю-то я на них, но симпатии мои – на твоей стороне. Вот так.
– Где гарантии, что ты сейчас не врешь?
– Законный вопрос. Но ты до сих пор жив только потому, что доверял интуиции. Что она подсказывает?
Коннор задумывается. Он вдруг понимает, что ответить на этот вопрос нелегко.
– Интуиция подсказывает: что бы я ни предпринял, конец один – дерьмо. Только мне не привыкать.
Трейса такой ответ устраивает.
– Об этом мы еще поговорим, а на сегодня достаточно. Положи лед на плечо: я его здорово вывернул.
– Да? Что-то не заметил, – врет Коннор.
Трейс протягивает ему руку. Как Коннору отнестись к этому жесту? Означает ли это, что они с Трейсом организовали собственное тайное общество для борьбы с «Гражданами за прогресс»? Или… или, Коннора обвели вокруг пальца, как сосунка? В конце концов он пожимает Трейсу руку. Интересно, настанет ли время, когда он не будет сомневаться в том, что поступает правильно?
– До сегодняшнего дня ты был лишь пешкой, выполняющей то, чего от тебя хотели, – заключает Трейс. – Подспудно ты и сам это ощущал. Теперь ты убедился в этом. Надеюсь, истина сделает тебя свободным.
16
Риса
Каждое утро перед началом смены Риса болтает с приятелями под крылом центра развлечений. Здесь, на Кладбище, у нее гораздо больше друзей, чем было в приюте, но ей кажется, что ребята относятся к ней как к старшей сестре, а не как к равной. Они обращаются к Рисе с такой почтительностью, будто она не человек, а ангел милосердия, и не только потому, что на ней лежат основные заботы по охране здоровья, но и потому, что она – легендарная Риса Сирота, подруга Беглеца из Акрона. Девушка подозревает, что в глубине души ребята верят: она может вылечить все, даже то, что лечению не подлежит.
Раньше она приходила в центр развлечений по вечерам, но «Клуб подкидышей» положил этому конец. Рисе хочется потребовать, чтобы сиротам из государственных приютов тоже предоставили льготы, но она понимает, что в таком случае обитатели Кладбища разделятся на группировки. Тогда жди беды. Из-за Старки расслоение уже началось и без ее помощи.
Взглянув в дальний конец улицы, она видит, как Коннор спускается по трапу своего самолета. Он идет между самолетами, засунув руки в карманы и понурив голову, словно окутанный темным облаком невеселых дум. На него тут же налетают ребята с разными проблемами, требующими немедленного решения. «Интересно, – думает Риса, – для себя у него найдется свободная минута?» Для нее, Рисы, у него определенно времени нет.
Коннор вскидывает голову и ловит на себе ее взгляд. Риса отворачивается, будто ее поймали на подглядывании, и тут же упрекает себя: стыдиться ей нечего. Когда она снова поднимает глаза, Коннор уже направляется к ней. За спиной Рисы ребята собираются у телевизора – по каналу новостей передают что-то интересное. Риса спрашивает себя, зачем Коннор идет сюда – посмотреть, чем там так увлеклись его подопечные, или встретиться с ней, Рисой? Последнее предположение оказывается верным. Девушка счастлива, но старается не подавать виду.
– Ну что, впереди тяжелый день? – спрашивает она с еле заметной улыбкой, и он так же слабо улыбается в ответ.
– Не-а, как обычно – буду валяться на диване и трескать чипсы. Оттянусь по полной!
Он стоит, заложив руки в карманы и скользя взглядом по сторонам, но Риса уверена: его внимание сосредоточено на ней. Наконец Коннор говорит:
– Из Сопротивления сообщают, что через несколько дней вышлют лекарства, которые ты просила.
– Я должна этому верить?
– Скорей всего, нет.
Девушка чувствует: Коннор подошел к ней не для того, чтобы рассказать о лекарствах. Как же к нему подступиться? Надо что-то срочно делать, иначе трещина между ними превратится в непреодолимую пропасть.
– Итак, какова главная проблема недели? – спрашивает она.
Он скребет в затылке и смотрит куда-то вдаль, лишь бы не встречаться глазами с Рисой.
– Вообще-то, та же, что и всегда. Из разряда «тебе-лучше-не-знать».
– Раз не можешь мне сказать, значит, проблема серьезная, – замечает Риса.
– Вот-вот.
Риса вздыхает. Еще только утро, а солнце уже припекает. Ехать в больницу по жаре совершенно не хочется. Коннор решил напустить на себя таинственность? Пусть напускает, у нее нет времени. «Будет что сказать, тогда и приходи», – вертится у Рисы на языке, но тут она замечает, что ребята у телевизора галдят громче, чем пару минут назад. Риса с Коннором присоединяются к толпе зрителей.
Передают интервью с женщиной, суровой на вид и еще более суровой в речах. Поскольку Риса не слышала начала, она не понимает, о чем речь.
– Нет, каково, а?! – восклицают кто-то в толпе зрителей. – Они называют это пугало новой формой жизни!
– Какое еще пугало? О чем это они? – недоумевает Коннор.
Хайден – он тоже здесь – поворачивается к друзьям. Кажется, его вот-вот стошнит.
– Они, наконец, ухитрились создать идеального монстра. Первое составное человеческое существо.
