— Здесь они! — закричал он. — Проклятые заговорщики пытались меня провести, но, как ни хитро они спрятали свои гнусные бумажонки, я их нашел! Освободите джентльмена, который помог нам разоблачить негодяев!
В толпе зашумели, закричали; послышались угрозы, и на несчастных «преступников» посыпался град гнилых овощей, тухлых яиц и всяких отбросов, в изобилии валявшихся на улице.
«Fortuna favet fortibus»
27, — произнес я про себя и стал проталкиваться сквозь толпу, громко требуя «
— Пропустите, во имя короля! — одновременно зорко следя, не блеснет ли поблизости предательское острие кинжала, ведь здесь могли находиться и сторонники заговора.
Толпа расступилась передо мной, и до меня доносились отдельные реплики и замечания:
— Английский шпион!
— Это он поймал их?
— Нет, мастер Беннет!
— Заговорщиков ждет виселица, помяните мое слово! — и тому подобные отрывки и фрагменты обычных в подобных случаях разговоров.
Вскоре я выбрался из толпы и не мешкая зашагал вдоль улицы по направлению к Замку; никто не следовал за мной, что было вполне естественно, ибо два пойманных заговорщика представляли собой куда больший интерес, чем какой-то английский шпион, да еще такой коротышка, как я.
10. О команде галеры и о косоглазом незнакомце
Как только я почувствовал себя в безопасности, я свернул в боковую улочку и, не видя вокруг себя преследователей, со всех ног припустил по направлению к Лейту, где решил схорониться до тех пор, пока не сумею пробраться на борт какого-нибудь судна. Надо было спешить, поскольку я хорошо понимал, что рано или поздно истина выплывет наружу, хоть находка бумаг и удержит власти некоторое время на ложном пути, — во всяком случае я мог на это надеяться, пока дело будет оставаться в руках тупоголового мастера Беннета.
« Вот к чему привели все мои хитроумные идеи «, — думал я, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Вместо солидного вознаграждения, вместо славы и почета я превратился в запыхавшегося беглеца, возможно будущего изгнанника, если и вовсе не покойника; однако, подумав о последней возможности, я потуже затянул пояс и снова бросился бежать, благодаря Господа за то, что при мне моя добрая шпага и знание хитрого приема де Кьюзака.
Не прошло и часу с момента моего поспешного бегства из тупика Черных Братьев, как я уже стоял перед дверью маленькой таверны возле верфи в Лейте. По вполне понятным причинам мне не хотелось опять возвращаться в» Деревянную Руку «, где все напоминало бы о вчерашних трагических событиях и где меня слишком хорошо знали; здесь же всего несколько случайных прохожих остановились и поглядели мне вслед — то ли потому, что я приобрел громкую славу после убийства де Папильона, то ли из-за моей необычной фигуры, — не могу сказать, но выяснять этот вопрос мне было некогда да и ни к чему.
Я надеялся найти в таверне кого-нибудь из моряков, с кем можно было бы договориться о небольшом путешествии подальше от здешних мест, а о возможности попасть в очередную драку я и не думал. Поэтому я храбро толкнул дверь и шагнул через порог; при моем появлении я заметил, как хозяин за стойкой выпрямился и замер, пристально уставившись на меня, из чего я сделал заключение, что слух о моей схватке с французом уже распространился среди прибрежных кабаков.
За столом сидели двое мужчин, подобных которым мне до сих пор не доводилось видеть. Одежда выдавала в них моряков, но была более яркой и живописной и сидела на них с какой-то щеголеватой небрежностью. На ногах у них были высокие сапоги с широкими болтающимися голенищами.
У одного из них, плотного коренастого крепыша с густой черной бородой, висела на груди боцманская дудка на цепочке; второй был чрезвычайно толст, круглолиц и гладко выбрит, за исключением клочка редких светлых волос, торчавших над его двойным подбородком. Когда я вошел, чернобородый первым заметил меня.
— Иеремия! — заорал он во всю глотку. — Это еще что такое?
— Вы ошиблись, сэр, — сказал я, — но только самую малость: меня зовут Джереми.
— Шутник! — воскликнул чернобородый. — Шутник, клянусь святым Христофором Колумбом! Что это за фигура, Фил? Можешь определить?
— По-моему, квадрат, — ответил другой каким-то странным писклявым голосом. — Квадрат, но с придатками.
— Похоже, с касательными
28, — добавил бородач.
— Нет-нет — разве ты не знаешь, что касательные бывают только у окружности, тогда как…
— К черту всю эту дурацкую чепуху! — воскликнул чернобородый. — Касательные или некасательные, квадрат, окружность или спутанный буксирный канат — вы должны выпить с нами, сэр!
— Это, — возразил я, — зависит от того, что вы пьете.
— Разборчивый малый, я вижу, — сказал бородач. — Впрочем, я и сам не знаю, что мы пьем, да и не забочусь особенно. Вино как вино и глотку смачивает изрядно — чего еще нужно? — И он налил мне полный бокал из стоявшей рядом с ним фляги.
Не желая ударить лицом в грязь, я единым духом осушил бокал; мне показалось, будто в нем был налит жидкий огонь, поскольку до сих пор я и понятия не имел, что такое чистейший ром.
— Ну? — спросил бородач. — Как тебе понравилось наше вино?
— Превосходное! — прохрипел я, с трудом переводя дух и стараясь удержать выступившие на глаза слезы.
Оба моряка закатились от хохота.
— Молодец! — сказал чернобородый. — Будь у тебя столько же силенок, сколько выдержки, я бы взял тебя к себе, потому что ты, парень, пришелся мне по сердцу!
Поняв, что передо мной открывается возможность выбраться из всех моих трудностей, а может быть и из самого Лейта, я невозмутимо заметил:
— Сила еще не самое главное, джентльмены; но, может быть, вы сумеете повторить такой фокус?
С этими словами я взялся обеими руками за край стола и, поднатужившись, приподнял его перед собой вместе со всем, что на нем стояло.
— Иеремия! — изумленно воскликнул чернобородый.
— Quod est demonstrandum
29, — пропищал второй.
— Послушай, — спросил бородач, — а со своим свиноколом ты тоже умеешь управляться? — и он указал на мою шпагу.
— Управляться? — вмешался трактирщик, глазевший на меня с широко раскрытым ртом. — Да ведь это же тот парень, что прикончил французского забияку, о котором я вам рассказывал!
— Черт побери! — стукнул кулаком по столу бородач. — Неужели правда? Тогда слушай: я — капитан Хью Дизарт, честный негоциант и судовладелец; вот он — Фил Бартлоу, самый достойный и, если угодно, самый толстый из всех штурманов, когда-либо топтавших палубу судна. У нас отличная галера, готовая к отплытию, и добрые веселые ребята в команде. Как насчет того, чтобы присоединиться к нам?
