Хоть и называется в документах эта бредовая история восстанием, она ничего общего с оным не имеет, а просто погибли люди исключительно по дурости всех участвовавших сторон. Так бывало в отсутствие организующей силы.
Но так было далеко не везде и не всегда…
Искусство организовать стихию
Четвертые сутки пылают станицы,
Но это, поверьте, не наша вина.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Из песни
Классическую схему серьезного крестьянского восстания образца лета 1918 года разобрала по косточкам Таисия Осипова в своей эпохальной монографии «Российское крестьянство в революции и Гражданской войне». Бывало это так…
«Восстаниям предшествовала пропагандистская обработка населения. Активными агитаторами против коммунистов выступали сельская интеллигенция, священнослужители, некоторые работники советского аппарата, особенно бывшие офицеры, служившие в военных комиссариатах. Во всех выступлениях кулаки были социальным активом.
Возбудив недовольство крестьян, агитаторы уступали место руководителям – офицерам (из помещиков, буржуазии, крестьян). Достаточно было среди голодного населения, напряженно ожидавшего нового урожая, распространить слух, что в соседнее село или волость прибыл отряд косить зеленую рожь, чтобы население приходило в возбужденное состояние. Нередко распространялись провокационные слухи о том, что начинается массовая реквизиция скота (при попытках учесть лошадей). Это вызывало массовый убой и распродажу скота крестьянами».
Чтобы понять, какое значение имели слухи, надо вообразить себе тогдашнюю деревню. Нам, поголовно грамотным, привыкшим к газетам и телевизору, а главное, имеющим навык самостоятельной оценки информации, трудновато это сделать… Но все же давайте представим: телевизора не существует, радио – тоже. Газеты не доходят, а если и дойдут, толку мало: три четверти населения не умеет читать, а 90 % грамотных селян не понимают слов, которые в газетах написаны. Какое на селе главное средство массовой информации? Подсказка: докомпьютерный аналог Интернета…
Слухи гуляли самые разные. Каждое крестьянское выступление сопровождала абсолютно достоверная информация о том, что власть большевиков пала или вот-вот падет – если не в Москве, так хотя бы в нашей губернии. Грядущая национализация баб и близящийся конец света были брендовыми темами, однако попадались и более изысканные перлы народного творчества. Например, летом 1920 года в Пензенской губернии прошел слух, что на крестьян наложена разверстка – с души по два фунта тараканов. А кто не выполнит, будут брать хлебом
[138]. Вершиной же народной политической мысли может считаться родившийся на Дальнем Востоке слух, что в Хабаровске высадился царь Михаил (вариант – Николай Николаевич), который идет на Москву, чтобы сесть там на престол, а Ленина и Троцкого сделать своими министрами.
Верил ли народ этому информационному потоку? А то! Он и сейчас верит всему, чему угодно: что в канализации живут крысы-мутанты, в налоговом номере зашифровано число антихриста, новый коллайдер вызовет конец света, а свиной грипп переморит половину человечества.
Итак, прологом любых восстаний являлись агитация и распространение слухов. О том, что происходило дальше, рассказывается на примере восстания в Смоленской губернии, которое началось, когда в Холмскую и Покровскую волости Бельского уезда для реквизиции скота у прасолов
[139] прибыл отряд красноармейцев во главе с работниками уездного исполкома.
Первый акт последовавшего действа выглядел так: «7 июля, в воскресенье, на базаре три красноармейца (без оружия) вели разъяснительные беседы с крестьянами о продовольственных постановлениях, необходимости сдачи хлеба в общественные амбары для помощи голодающей бедноте. Возбужденная толпа устроила над красноармейцами самосуд».
В данном случае «крестьяне» – явно не бедняки, ибо беднякам на базаре делать нечего, а по большей части торговцы и спекулянты, в крайнем случае зажиточные середняки. Так что не удивительно, что они обиделись. Еще чего – своим хлебом какую-то голь кормить.
Был ли самосуд эксцессом пьяных спекулянтов или провокацией? Мог быть и эксцесс, а мог и не быть – все-таки дело было 7 июля 1918 года
[140], такая дата наводит на размышления. Однако если это провокация – то какова ее цель?
Естественно, восставшие писаных планов не составляли, так что придется прибегнуть к логике. Убитые были не сами по себе, а принадлежали к отряду, который потери бойцов очень даже замечал и миловать за такое был не склонен, а за отрядом стояла власть. Какой могла быть реакция власти и бойцов реквизиционной команды на смерть товарищей? Ясно, какой – карательная экспедиция, чтоб неповадно впредь… По понятиям военного времени, если бы они залили кровью базарную площадь или схватили и расстреляли три десятка заложников, никто бы не удивился. Так что смысл прост: спровоцировать красных на ответную жестокость, которая обрушится на головы крестьян и оттолкнет их от советской власти.
Участники же самосуда, повязанные кровью, были очень заинтересованы в том, чтобы распространить ответственность на всех жителей уезда.
Акт второй: «По волостям был пущен провокационный слух, что если крестьяне не ссыпят хлеб в общественные амбары, красноармейцы будут косить зеленую рожь и отбирать скот не только у прасолов, но и у всех крестьян. Возмущенные крестьяне арестовали прибывших с реквизиционным отрядом работников уездного и областного исполкомов… 9 красноармейцев были подвергнуты самосуду и избиению».
Акт третий: «По соседним волостям были посланы агитаторы, распускавшие слухи о свержении Советской власти в Москве, Смоленске и призывавшие идти ликвидировать уездный Совет. Восстание стало быстро набирать силу, как только из Москвы были получены известия о выступлении левых эсеров… Уже 9 июля в уезде был создан „военно-революционный штаб“ повстанцев 11 волостей, который возглавили левые эсеры, приехавшие с V Всероссийского съезда Советов. Военной подготовкой восстания руководили бывшие офицеры – полковник Коробанов и прапорщик Воронин. 11 июля штаб мятежников объявил мобилизацию населения от 16 до 60 лет. У восставших имелось до 2 тыс. винтовок и 3 пулемета. В движении приняли участие 8 тыс. крестьян. Лозунги восстания („Долой Советскую власть“, „Да здравствует Учредительное Собрание“) характерны для правых эсеров, но левые эсеры Бельского уезда приняли их».
Как видим, начатое с дел сугубо крестьянских, восстание очень быстро сбилось в сторону политики, а во главе материализовались эсеры – что позволяет поставить его в ряд прочих эсеровских провокаций этих дней и полностью исключить тот вариант, что самосуд над красноармейцами был стихийным.
