Ну вот, а теперь немножко повычисляем. Если посчитать один шаг за один метр, то выделенные одному боеучастку 200 снарядов накроют около 5000 кв. метров. Стало быть, для эффективных боевых действий надо найти негустой лес размерами примерно 70 на 70 метров, в котором засела банда, и тогда его, если повезет с погодой, можно успешно очистить с помощью газового оружия. Да и тон приказа какой-то… невоенный, да… Впрочем, пометка под документом: «Зачитано на сельских сходах» все превосходнейшим образом объясняет.
Обсуждая эти великие боевые действия, участники форума «На берегах Шантары» сочинили следующую сценку, которая, на мой взгляд, чрезвычайно правдоподобна если не в мелочах, то по сути.
«Сидит Тухачевский со своим штабом, думает, как банды из лесов выкурить. И тут ему приходит в голову МЫСЛЬ:
– А давайте пугнем население газами! Напишем приказ, зачитаем его по деревням, мужикам этот приказ их бабы перескажут, и испуганные мужики, роняя портки и обрезы по лесам, побегут прямиком нам в руки сдаваться!
– А давайте! (Взрыв хохота)
– Как назовем приказ?
– Ну, это… Как положено: „Приказ о борьбе с бандитствующим элементом посредством одномоментного тактического применения по площадям хлорпикринлюизитовых химических составов“…
– Нет, не пойдет!
– Почему не пойдет-то?
– Так не поймет никто!
– А кому понимать надо? Начарту приказать газы подвезти, артиллеристам отстреляться, доложить расход, да и делов-то?
– Так нам же надо население напугать и сагитировать! Приезжаешь ты в деревню, зачитываешь бабам деревенским приказ про бандиствующие элементы да про тактические моменты, про „хлор“, „пикрин“ или „лизал“ чего-то… Не поймут! Да и кто из них себя бандитом считает?
– Н-н-да, в общем-то правильно… А что делать тогда? Может, назовем их „мятежники“?
– Ты еще скажи „революционеры“.
– Ну не „инсургенты“ же! Может, просто „мужики“?
– Нет, все не то, не то… Погодите, дайте подумать… О, есть! „Повстанцы“!
– Сгодится! А про химию что писать будем?
– Да просто „удушливые газы“ напишем и все – пусть боятся. „Хлорпикрин“ или „нервно-паралитические“ тоже страшно, потому как непонятно, но „удушливые“ лучше. Сразу все поймут.
– А кому выполнять? Может, не по армии, а по 14-й дивизии
[195] приказ издадим, чтобы огласки поменьше? А то вся РККА над нами смеяться будет.
– А 14-ю дивизию за что позорить? Нет, давай уж лучше по всем войскам Тамбовской губернии. И внушительно, и непонятно… И, кстати, надо и вправду снаряды выписать, заодно и учения проведем.
– Да ты что! Какие учения?! Тут же люди кругом.
– А мы какой-нибудь остров найдем и обстреляем.
Тухачевский поднимает голову. Глаза блестят.
– Васька, писаря сюда живо!.. Пришел? Садись, пиши приказ, чернильная твоя душа! Значится, так, диктую: Приказ командования войсками Тамбовской губернии о применении удушливых газов против повстанцев…»
И на этом, собственно, все…
Интермедия. Гражданский синдром
– Как именно вы определяете, кто враг, а кто… хм, друг?
– Да очень просто. Кто по нам стреляет – тот уж явно не друг.
– Интересно. А как вы поступаете в случае, если… стреляют не по вам?
– Ну, тут немножко посложнее. Сначала разбираюсь, кто и по кому…
– И…
– И начинаю стрелять.
– Позвольте же тогда узнать, как вы, молодой человек… поступите в том случае, когда никто не стреляет?
– Вот тогда я буду долго и вдумчиво разбираться. И только потом стрелять.
– И вы абсолютно убеждены, что без стрельбы не обойтись?
– Нет, почему же. Если получится – ради бога. Только у меня – вряд ли.
Андрей Уланов. «Додж» по имени Аризона
Немецкий писатель Эрих Мария Ремарк ввел в обиход термин «потерянное поколение». Им он обозначил молодых людей, которые прямо со школьной скамьи попали на фронт и потом мучительно привыкали и не могли привыкнуть к нормальному порядку вещей. Позднее та же проблема – адаптация ветеранов войны к мирной жизни – пряталась под названием «вьетнамского», «афганского» и прочих «синдромов», которые стоили полицейским и психологам немалой головной боли, а психоаналитикам принесли отменную прибыль. Притом что войны были некрупными, на чужой территории и против чужого народа.
В Советской России 1920-х годов проблемы адаптации не стояли. Если бы там позволяли себе иметь какие бы то ни было проблемы, страны бы уже не существовало. Там были задачи, и одна из первоочередных – как отучить население убивать себе подобных? К концу войны сформировался целый пласт людей, которые в знаковой триаде «глотка – мордобой – револьвер» пропускали первые два члена. Отчасти еще и потому, что население на них уже не реагировало.
Между тем новое общество требовало гражданского мира. Еще не закончилась война, как власть начала прощать и миловать. И тут же натолкнулась на мощнейшее возмущение снизу. Как так? А революция? За что боролись – чтобы враги гуляли по нашей земле? Или так: советская власть простила, а мы не простили! От какой-нибудь сельской комячейки, утопающей в египетской тьме, даже до уездного города не докричишься, не то что до Москвы, и плевали они на все декреты, сколько бы их ни было.
Впрочем, о чем это я? Никакие декреты до них не доходили, разве что губернские инструкции, которые по причине малограмотности прочитывались по складам, а уж как именно понимались – тайна великая. И те, что протестовали против новой политики партии словом и делом, не партийную линию оспаривали, а собственную вольную фантазию на ее тему, да и отстаивали не революцию, а такую же фантазию, рожденную словами залетного агитатора.
Ну, и что с ними прикажете делать?
То есть методы-то, конечно, были. Уголовного кодекса еще не написали, однако смертная казнь существовала, в том числе за бандитизм и некоторые преступления по должности. Она даже иногда применялась, хотя и несообразно ни мировой практике, ни букве закона. Потому что ежели применять так, как это было тогда принято (скажем, у тех же белых), то жертвы сопоставимы были бы с численностью населения страны, а ежели по букве… в общем, тоже не стоило.
Если бы власть начала в массовом порядке, как следовало по закону, расстреливать вчерашних героев Гражданской войны, ее бы не поняла собственная партия. Со всеми вытекающими в виде новой революции – московская власть со своими нэповскими фокусами и так на нее постоянно напрашивалась. Счастье еще, что Ленин умел всех уболтать…
