— А почему ты так подробно описываешь эту квартиру,
Синтия?
— Да потому что это очень важно. Вчера приблизительно в
одиннадцать часов вечера Мандра находился в своем кабинете. В газете
упоминается, что некая молодая женщина — кто она, полиции пока не
известно, — пришла к Мандре в одиннадцать тридцать. Сэм Уайт утверждает,
что не видел, как эта женщина выходила из квартиры. В четверть третьего, —
продолжала Синтия, — женщина в меховой шубке с высоким воротником,
скрывавшим почти все ее лицо, попросила Сэма Уайта сказать Мандре, что она
подруга Хуаниты и желает видеть его по очень важному делу. Как сообщается в
газете, Сэм Уайт рассмотрел только глаза этой женщины. Он утверждает, что,
вероятнее всего, она китаянка, причем молоденькая. То, что она с Востока, он
определил по форме ее глаз и по акценту, скорее китайскому, чем японскому. В
квартире был установлен внутренний телефон, по которому Уайт сообщал своему
хозяину о посетителях. Он позвонил Мандре и доложил ему о девушке. Мандра велел
впустить ее. Она пробыла у него до двух сорока пяти. Так излагает события Уайт.
— Уайт видел, как она уходила? — спросил Терри.
— Да.
— А в течение того времени, пока она находилась в доме,
где была та женщина, которая пришла в одиннадцать тридцать?
— Это как раз один из тех моментов, которые, по
выражению автора статьи, «пока еще остаются загадкой», — не отрывая от
него пристального взгляда, сказала Синтия.
Глядя ей прямо в глаза, Терри медленно произнес:
— Ты мне сейчас пересказываешь то, что сочли нужным
напечатать в газете?
— Да, ведь газета помещает на своих страницах все те
факты, которыми располагает полиция.
— А не мог Мандра выпустить ту девушку через запасную
дверь?
— Мог бы, если бы захотел, но в газете подчеркивается,
что Мандра никогда, ни при каких обстоятельствах не пользовался той дверью для
подобных целей. К тому же не забывай, что во внутренних покоях Мандры было
целых три комнаты.
— А теперь ближе к делу, — сказал Клейн, продолжая
все так же пристально смотреть на Синтию. — Эта девушка-китаянка не
назвала своего имени?
— Нет.
— Но сказала, что она подруга Хуаниты?
— Да.
— Кто такая Хуанита?
— В том-то и загвоздка. Никто не знает.
— А что Сэм Уайт, телохранитель? Тоже не знает?
— Говорит, что не знает.
— Что тебе еще известно?
Синтия отвела от Терри взгляд и уткнулась в газету.
— Это ты для того, чтобы освежить свою память или чтобы
спрятать лицо?
Она нервно рассмеялась.
— И для того, и для другого. Не сбивай меня, Филин. Как
могу, так и рассказываю.
— Что ж, пожалуйста. Я не возражаю.
— Без десяти три какой-то человек, который живет в доме
Мандры, вышел на улицу, чтобы перекусить в ночном кафе напротив. Он хорошо
помнит, что, когда проходил мимо, та дверь, которая ведет из квартиры Мандры в
коридор, была закрыта. Когда он возвращался, было пять минут четвертого. На
этот раз дверь была не только не заперта, но даже чуть приоткрыта. Прежде
такого никогда не бывало, поэтому он, проявляя естественное человеческое
любопытство, заглянул внутрь и увидел мужчину, ничком повалившегося на стол. Он
решил, что мужчина либо мертв, либо сильно пьян, и вызвал полицию. Дежурная
полицейская машина прибыла спустя несколько минут после звонка. Оказалось, что
мужчина этот — Мандра и что он мертв. Сэм Уайт, негр-телохранитель, все еще
бодрствовал, охраняя другую дверь.
— У Уайта был ключ от той, другой, двери?
— Да, всего было два ключа; один — у Уайта, другой — у
самого Мандры.
— Кто открыл дверь, чтобы выпустить девушку-китаянку?
— Она сама. Там такой замок, который можно открыть
изнутри. Девушка открыла дверь, и Уайт услышал, как она сказала: «Спокойной
ночи, мистер Мандра». Потом она плотно притворила за собой дверь и вышла из
квартиры. Уайт это видел.
— Это было в два сорок пять?
— Да.
— Следовательно, в это время, если верить заявлению
жильца, обнаружившего труп, Мандра, вероятно, был еще жив, и дверь в коридор он
открыл уже после ухода девушки-китаянки.
— Да, — неуверенно сказала Синтия, — если
свидетель говорит правду и дверь действительно была заперта, когда он выходил
наружу. Но ведь можно предположить, что дверь была не заперта и потом просто
приоткрылась из-за сквозняка. К тому же просто невозможно представить себе,
чтобы девушка пожелала спокойной ночи мертвецу.
— Однако мы еще не говорили о той женщине, которая
пришла к Мандре в одиннадцать тридцать.
— В два часа, — продолжила Синтия, — один
молодой человек, художник, который также живет в этом доме, видел, как какая-то
молодая женщина быстро спускалась по лестнице. В руках, прямо перед собой, она
держала написанную маслом картину, поэтому лица ее он рассмотреть не смог,
единственное, что он разглядел как следует, — это ее ноги. Краска на
холсте, по всей видимости, еще не высохла, поэтому женщина держала картину за
края. Картина была довольно большая, и женщине было очень неудобно ее нести.
Поэтому художнику пришлось даже прислониться к перилам, чтобы женщине было
легче пройти. Поскольку он художник, на холст он обратил особое внимание. Это
был великолепно выполненный портрет Джекоба Мандры. Задняя часть головы
сливалась с темным, почти черным фоном. Лицо было ярко освещено, однако главным
в портрете были глаза.
— Так было, значит, два часа?
— Да.
— Таким образом, если это была та молодая женщина, которая
зашла в квартиру Мандры в одиннадцать тридцать, можно предположить, что либо
Мандра все же нарушил свой обычай и выпустил ее из квартиры через дверь,
ведущую в коридор, либо телохранитель уснул: ведь мог же он в конце концов
вздремнуть ненадолго.
Синтия положила газету на стол и вновь пристально посмотрела
на него.
— Вот и все факты, которыми располагает полиция, —
сказала она. — Уайт клянется, что он ни на секунду не отлучался и что
никто не мог выйти из комнаты так, чтобы он этого не заметил.
— Итак, ты пересказала мне содержание статьи. Но, может
быть, ты знаешь что-нибудь такое, о чем в газете не говорится?
— Я так и знала, что ты задашь мне этот вопрос.
— Предвидя вопрос, ты, может быть, загодя подготовила
ответ на него?
Она кивнула:
— Да, если ты имеешь в виду какую-нибудь ложь, которая
очень похожа на правду.
— Что ж ты такое придумала? Надеюсь, что-нибудь
действительно интересное?
— Не надейся, Филин, потому что на этот раз я скажу
тебе правду.
