— Ты не обманываешь меня, Филин?
— Нет, я говорю чистую правду.
— Теперь я все понимаю. Я сказала Мандре, что все
кончено, что я собираюсь пойти к адвокату, что заберу картину. И тогда, Филин,
у этого человека хватило наглости подсунуть мне наркотик. Мы пили чай. Я не
знаю, что он подмешал в него, но у меня перед глазами все вдруг поплыло. Я
встала и ощутила невероятную слабость в коленках. Я схватилась за край стола и
вдруг провалилась в черную бездну.
— Что случилось потом?
— Когда я проснулась, было около трех часов. У меня
невыносимо болела голова. Я прошла в комнату, где некоторое время назад мы с
Мандрой пили чай. Он сидел за столом, головой повалившись на руки.
— Ты видела «слив-ган»?
— Нет.
— Подожди, подожди, — перебил ее Терри. — Это
очень важно, Синтия. Постарайся поточней воспроизвести в своей памяти, как все
выглядело.
Она закрыла глаза и сказала:
— Да, да, конечно, как сейчас вижу — скрюченные руки
Мандры на столе, на руках покоится голова. Это было ужасно…
— Он лежал лицом вниз?
— Нет, его голова была слегка повернута, глаза открыты,
как будто смотрят на тебя, такие стеклянные, неживые. Брр! Филин, ты ведь
знаешь, как выглядят мертвецы. Не заставляй меня больше говорить об этом.
— Ты закричала?
— Не думаю.
— Что еще было на столе?
— Подожди, дай-ка вспомнить. На нем лежали какие-то
бумаги.
— Где лежали? Прямо перед Мандрой?
— Нет. С краю.
— Ты не помнишь, что это были за бумаги? Письма или?..
— Нет, не помню.
— Они лежали стопкой?
— Нет, их как бы сгребли в кучу на край стола.
— Как будто Мандра сгреб их, чтобы очистить для чего-то
стол?
— Может, и так, а может, кто-то что-то искал и сгреб их
в кучу на край стола, чтобы не касаться тела Мандры.
— В комнате, кроме Мандры, был еще кто-нибудь?
— Нет… то есть не думаю. Я, конечно, не заглядывала под
стол, в шкаф, в соседние комнаты.
— Что потом?
— Мной овладело сумасшедшее желание убраться оттуда как
можно скорей. Несмотря на то, что я была страшно напугана, я понимала — ни в
коем случае нельзя допустить, чтобы телохранитель увидел меня и смог потом
сказать, в котором часу я покинула квартиру. В горле у меня все сжалось: такое
ощущение, будто кто-то тебя душит, я с трудом дышала. Со мной это случается.
Когда я через голову надеваю платье и оно закрывает мне лицо, я готова
разорвать его на кусочки.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но сейчас меня
интересует другое.
— Ну вот, кроме Мандры, там никого не было. Сам Мандра
был мертв. Кто-то убил его, и я не знала, как мне доказать потом, что это
сделала не я, мне хотелось, чтобы мое имя никак не было связано с тем, что
произошло. Все это было так глупо — слепая паника, которая вдруг овладевает
тобой и заставляет бежать, бежать. Я знала о двери в коридор. Я, естественно,
подумала о том, что ее можно открыть изнутри. Единственный ключ, которым ее
можно открыть снаружи, находился у Мандры. Я отперла дверь и убежала.
— Который был час?
— Около трех. Я посмотрела на часы только тогда, когда
оказалась в квартире Альмы.
— Ты закрыла за собой дверь?
— Нет, я оставила ее открытой.
— Почему ты ее не закрыла?
— По правде говоря, Филин, я думала, что закрыла, но,
выходит, ошиблась. Я очень смутно помню, как выбиралась оттуда. Помню, что
долго мучилась с замком, потом наконец распахнула дверь, выскочила в коридор и
побежала вниз по лестнице. По идее, я должна была захлопнуть за собой дверь,
но, как видно, не сделала этого.
— Но ты точно помнишь?
— Нет. А впрочем, Филин, разве это так важно?
— Может быть, — сказал он. — Теперь все
важно. Ты не обратила внимания, там был портрет, который ты написала?
— Нет, Филин, я не обратила внимания.
— Итак, ты бросилась вниз по лестнице. Ты встретила
кого-нибудь на своем пути?
— Нет.
— Что ты сделала потом?
— Я забежала в аптеку, которая работает круглосуточно,
и позвонила оттуда Альме, чтобы узнать, дома ли она. Она была дома, и не одна —
к ней зашел Джордж Леверинг. Я попросила Альму подождать меня. Потом поймала
такси и поехала к ней. Я затащила ее в спальню и все ей рассказала. Это она
предложила, чтобы мы посвятили в это дело Джорджа, в надежде, что он как-то нам
поможет.
— В котором часу Леверинг пришел к Альме?
— Не знаю, я не спрашивала.
— Интересно, и часто он заходит к Альме в столь позднее
время?
— Ему нужны были деньги, — пояснила она. — Ты
ведь знаешь Джорджа, деньги могут понадобиться ему в любой момент.
Терри кивнул:
— Продолжай, Синтия. Что случилось потом?
— Потом Джордж сказал, что сбегает на разведку и
попытается что-нибудь разузнать. Он велел нам ждать его, вышел на улицу, сел в
машину и уехал. Когда он приехал обратно, он рассказал нам, как был обнаружен
труп. Какой-то человек вышел на улицу перекусить, возвращаясь домой, он
заметил, что дверь, ведущая в квартиру Мандры, приоткрыта. Он заглянул внутрь и
увидел тело Мандры. Приехала полиция, вокруг дома собралась целая толпа, не
слишком большая из-за позднего часа, однако же достаточно многочисленная, чтобы
Леверинг мог лавировать в ней и задавать вопросы, не привлекая к своей особе
большого внимания. Он встретил какого-то знакомого журналиста. Как выяснилось,
тот журналист и напал на след Джека Уинтона, который видел женщину,
спускавшуюся по лестнице с портретом. Когда Джордж узнал об этом, он поспешил
вернуться к нам и рассказать, что Уинтон видел эту женщину в два часа ночи, что
он, однако, не успел достаточно хорошо разглядеть ее, потому что лицо ее было
закрыто портретом. Затем Джордж предложил, чтобы мы сделали копию с портрета и
я потом заявила, что это меня Уинтон видел на лестнице в два часа ночи. В моей
комнате сохранились наброски и фотографии, которые я сделала с портрета, когда
он уже был на две трети закончен. Альма заверила нас, что с помощью этих
набросков и фотографий она сможет сделать с портрета достаточно сносную копию к
девяти или десяти часам утра. Конечно, это не будет законченное произведение
искусства, но ведь и я — художник с незаконченным образованием. Альма, как
известно, работает очень быстро. Кстати, это Джордж предложил, чтобы Альма
сделала копию и обеспечила мне таким образом прекрасное алиби.
— А вы подумали о том, что та, другая, женщина в один
прекрасный момент может объявиться с настоящим портретом?
