Таким образом, она стала одним из самых важных свидетелей.
Логически подозрение могло пасть теперь и на нее. Если до семи часов, как она
утверждает, портрет был действительно у нее, то алиби Синтии основывается на
поддельном портрете. Если же портрета у нее не было, то из ее утверждения
относительно того, что она была в квартире Мандры в два часа ночи, можно
заключить, что она одной из последних видела Мандру живым. И в том, и в другом
случае, по логике вещей, Мэллоу должен был забрать ее с собой в участок для
допроса. Однако он ограничился тем, что извинился перед ней за свое
бесцеремонное вторжение в столь тяжелую для нее минуту, выразил свои сожаления
по поводу пропажи портрета и ушел.
Поступок Мэллоу столь явно не соответствовал его характеру,
что Терри заподозрил ловушку и решил не покидать дом до тех пор, пока не
разузнает побольше о замыслах инспектора.
Он выкурил несколько сигарет, в мучительном напряжении ожидая
свершения некоего события величайшей важности, не имея, однако, ни малейшего
представления, что это будет за событие.
Он вновь осмотрел квартиру в поисках более надежного места,
в котором можно было бы спрятать портрет и обломки подрамника, но ничего
подходящего не нашел. Попытка предать холст и раму сожжению привела бы к тому,
что весь дом наполнился бы дымом. Обломки рамы можно выбросить из окна, но
правильным или неправильным будет это решение, выяснится только тогда, когда
наступит рассвет. Ему же надо покинуть дом намного раньше.
Стоя в туалете, куда он спрятал обломки подрамника, он вдруг
услышал какие-то звуки. Эти звуки встревожили и озадачили его. Он вышел из
туалета и оглядел комнату. Все в ней было так, как и прежде, звуки между тем
прекратились. Он вернулся в туалет. На этот раз ему удалось обнаружить, откуда
исходят эти звуки. Хуанита передвигалась по своей квартире, и задняя стенка
туалета, подобно вибрирующей мембране, легко пропускала любые возникающие в
соседней квартире шумы. По-видимому, стенка эта служила перегородкой между
туалетами обеих квартир, поэтому, если дверь туалета в соседней квартире была
открыта, было отчетливо слышно все, что там, за стенкой, происходит. Терри
пожалел, что не обнаружил этого раньше, когда в квартире Хуаниты находился
инспектор Мэллоу.
В коридоре раздались чьи-то быстрые тяжелые шаги. Наверное,
это инспектор Мэллоу решил вернуться, подумал Терри. Только теперь, может, он
направляется к нему, к Терри? Он затаил дыхание и напряг слух. Человек, чьи
шаги гулко отдавались в коридоре, прошел мимо квартиры Терри и постучал в дверь
Хуаниты.
Терри услышал, как открылась дверь и Хуанита Мандра
спросила:
— Что вам нужно?
— Вы вдова Джекоба Мандры? — чеканя слог, произнес
мужской голос.
Странно, подумал Терри, доктор Седлер. Зачем он здесь?
— Да. А вы кто такой?
— Меня зовут Григсби. Я компаньон вашего мужа. Мы
сделали кое-какие совместные капиталовложения, о них я и хочу поговорить с
вами.
— Я не желаю разговаривать о деньгах.
— Но это очень важно.
— Меня это не волнует. Я не намерена с вами
разговаривать. Во всяком случае, сейчас.
— Я полагаю, вы не хотите, чтобы какая-нибудь другая
женщина получила то, что по праву принадлежит вам?
Этот вопрос решил все.
— Входите, — сказала Хуанита.
Терри услышал, как хлопнула дверь, и поспешил к своему
«слуховому» посту в туалете. Речь в соседней квартире была слышна так
отчетливо, что казалось, будто ее транслируют через громкоговоритель.
— Мы с Джекобом были партнерами, — пустился в
объяснения доктор Седлер. — Его безвременная кончина привела к тому, что
наши общие дела расстроились. Я понимаю ваши чувства. Я тоже любил Джейка. Он
был человеком очень сильным, особенным, конечно, но стоило с ним сойтись
поближе, и вы просто не могли его не полюбить. У него было очень много хороших
качеств…
— Так что у вас за дело? — перебила его Хуанита.
— Мы имели долю в одной компании по страхованию
автомобилей. Мы занимались не самим страхованием, а скорее улаживанием дел,
связанных с убытками, понесенными компанией в результате того или иного несчастного
случая, а также с переходом прав страхователя к страховщику. Не буду вдаваться
в подробности, так как все это очень сложно. Замечу только, что к моменту
смерти Джейка кое-какие дела остались неразрешенными. Есть возможность
урегулировать их, что принесет компании немалые деньги. Но прежде чем заняться
этими проблемами, мне нужно выяснить, что предпринял в этом направлении Джейк.
Недели две меня не было в городе. Узнав из газет о смерти Джейка, я тут же
прилетел обратно… Если бы вам удалось раздобыть бумаги Джейка, мы могли бы
посмотреть… Ну, скажем, некая Синтия Рентон заплатила двадцать тысяч долларов.
Я не могу оформить все необходимые документы, пока не докажу, что эти деньги
были внесены ею и…
— Рентон? — прервала его Хуанита. — Синтия
Рентон?
— Да.
— Это она убила Джейка.
Скрипучим голосом делового человека доктор Седлер произнес:
— Потрясающее заявление. Но меня не интересует, кто его
убил, мне важно знать…
Зато, — закричала Хуанита, — меня интересует!
— Сожалею, но меня интересует лишь то, что касается
дела…
— А меня — то, что касается убийства. Это она его
убила. Застрелила его из «слив-гана», а потом солгала полиции. Сказала, что
вышла из квартиры Джейка в два часа с портретом. Я найду ее, эти слова я
запихну ей обратно в глотку. Из ее лжи я совью веревку, ею и удавлю. Я…
— Послушайте, — прервал ее Седлер, — мне
нужно знать, какие сделки заключил Джейк. То, что вы сейчас тут наговорили,
приберегите для полиции. Меня же интересуют дела, которые, кстати говоря, могут
представлять интерес и для вас. Где бумаги Джейка?
Хуанита презрительно рассмеялась.
— Вы спрашиваете, где его бумаги? Вы пришли сюда и
задаете мне этот вопрос? Вы говорите, что вас зовут Григсби и что вы были
компаньоном моего мужа. У моего мужа не было компаньонов, Григсби! И вы хотите
получить его бумаги?! Вы что думаете — я дура?!
Ухо Терри было плотно прижато к тонкой стенке туалета,
однако даже несмотря на это, он с трудом расслышал слова, которые Седлер
произнес до странности тихим голосом:
— Заткнись. Что ты орешь на всю квартиру? Муж тебе
говорил когда-нибудь про доктора Седлера?
— Может, и говорил. Что из этого?
— Доктор Седлер — это я.
Она опять засмеялась презрительным, уничтожающим смехом.
Послышались какое-то шуршание, шепот, потом Седлер достаточно отчетливо произнес:
— Вам этого достаточно?
— Чего вы хотите? — спросила Хуанита грубым,
недовольным голосом.
