— Жаль, что мне опять приходится причинять вам беспокойство, —
сказал Мэллоу. — Но вас желает видеть у себя прокурор. Когда он велел мне
доставить в. первое, что я сказал…
— Нехорошо все это! — оборвал его Терри. Мэллоу
удивленно поднял брови.
— Дело в том, — улыбнулся Терри, — что в
кабинете прокурора округа я установил подслушивающее устройство.
Лицо Мэллоу стало серьезным.
— Очень скоро вы и ваша сообщница Синтия Рентон
поймете, что, когда речь идет об обвинении в убийстве, шутки вроде этой
совершенно неуместны. А почему вы не на собеседовании в конторе Хоулэнда?
— Я там был. Потом ушел, — объяснил Терри.
— Что вы там были, нам известно. Но почему вы,
позвольте спросить, ушли?
Терри пожал плечами.
— Ладно, — заметил Мэллоу. — Остальных
привезем, когда Хоулэнд закончит беседовать с ними, тогда вы увидите всех ваших
друзей. Мы слышали, Хоулэнд готовится к выступлению в суде, намерен блеснуть
как всегда.
— Поэтому вы хотите допросить его свидетелей, чтобы
таким образом опередить его и первым нанести удар? — спросил Терри.
— Ну зачем так, мистер Клейн, — укоризненно
покачал головой инспектор Мэллоу. — Ничего подобного мы делать не
собираемся. Мы не собираемся оказывать хоть какое-нибудь давление на свидетелей
со стороны защиты, даже не собираемся разговаривать с ними как со свидетелями.
Мы лишь хотим сообщить им кое-какие новые факты, которые открылись нам в ходе
расследования.
— Новые факты? — спросил Терри. Мэллоу
торжествующе улыбнулся:
— Видите ли, нас очень заинтересовало, каким образом
портрет Мандры пропал из квартиры Хуаниты, вот мы и решили обыскать весь дом,
поспрашивали жильцов и, конечно, обнаружили, что какой-то молодой человек снял
в этом доме квартиру, причем как раз ту, что рядом с квартирой Хуаниты.
Внешность этого молодого человека, судя по описаниям, соответствует вашей,
Клейн, вот ведь как! Когда управляющая домом стала описывать внешность этого
молодого человека, меня прямо как током ударило, но работа есть работа, мы
поднялись в квартиру, которую он снял, и обыскали ее. Ни одежды, ни каких-либо
других признаков того, что в квартире кто-то жил, мы не обнаружили. Но вот в
туалете на полке мы нашли кусочки дерева. Невинные такие кусочки. Однако когда
мы сложили их вместе, то поняли, что когда-то они были подрамником, к которому
гвоздиками был прикреплен холст. Мы перерыли всю квартиру, заглянули во все
углы, подняли ковер и наконец нашли похищенный из квартиры Хуаниты портрет
Мандры. Его опознали и Хуанита, и таксист, и управляющая домом.
Инспектор Мэллоу пристальным, суровым взглядом посмотрел на
Терри Клейна.
Клейн вздохнул:
— Итак, вы снова везете меня к прокурору округа. Я
правильно вас понял?
— Я действую согласно указаниям.
— Поедем на такси?
— Если заплатите.
— А если не заплачу?
— Что ж, — произнес Мэллоу. — Жаль будет…
Терри поднял руку:
— Такси!
Глава 15
Паркер Диксон улыбался одними губами, глаза у него были
холодны и внимательны, как у боксера, изучающего своего противника перед боем.
— Боюсь, мистер Клейн, что в прошлый раз вы были не
совсем откровенны со мной.
Он посмотрел на стенографистку, которая сидела за маленьким
столиком в другом конце кабинета и вела подробную запись разговора.
— Я так хотел помочь, — сказал Терри.
— Помочь? — переспросил Диксон.
— Да.
— Кому? — В голосе прокурора прозвучала нотка
раздражения.
— Вам и инспектору Мэллоу, — заверил его
Терри. — Еще немного такой помощи, и вы бы совсем запутали дело. Это
загадочное исчезновение девушки-китаянки из вашей квартиры, например. Будьте
добры, объясните, каким образом ей удалось скрыться.
— Я уже говорил вам, — терпеливо пояснил
Терри. — Помощь или, скажем, сотрудничество предполагает общую цель, о
которой известно обеим сторонам. Поэтому и я в свою очередь мог бы задать вам
вопрос: почему вы не сказали мне, что в моей квартире установлено
подслушивающее устройство?
— Все, что вы тут говорите, Диксон, — сказал
инспектор Мэллоу, — отскакивает от него, как резиновый мячик от стенки,
его ничто не волнует. Его ничем не проймешь. Такой красивенький, такой
невинненький, а вообще-то вроде того поросенка, который роется в…
— Ладно, Джим, не надо, — оборвал его прокурор, не
сводя глаз с Клейна. — Между прочим, мистер Клейн, я пригласил вас сюда не
для того, чтобы упражняться в красноречии. Я пригасил вас для того, чтобы дать
вам последнюю возможность рассказать все по порядку: какое отношение вы имеете
к убийству Мандры, что вы делали после того, как было совершено убийство,
особенно же нас интересуют обстоятельства, связанные с кражей портрета Мандры
из квартиры его вдовы. Пожалуйста, постарайтесь понять, мистер Клейн,
информация сейчас мне не нужна. Ее у меня в избытке. Просто я собираюсь дать
вам последнюю возможность оправдать ваши поступки.
Терри молчал.
— Как следует понимать ваше молчание? —
поинтересовался Диксон. — Вам что, нечего добавить к тому, что вы уже
сказали?
— Если вы уточните, что именно вас интересует, я буду
искренне рад ответить на ваши вопросы, — сказал Терри.
— Почему сегодня днем вы покинули контору Хоулэнда
прежде, чем туда прибыли все остальные?
— Мы с мистером Хоулэндом разошлись во мнениях.
— По поводу чего?
— По поводу одного обстоятельства, которое не имеет
никакого отношения к данному делу.
— Уж не по поводу ли того, каким образом адвокат
собирается защищать мисс Рентон? Или, может, по поводу того, какие мисс Рентон
собирается дать показания?
Клейн поднял брови и холодно спросил:
— Вы пригласили меня сюда для того, чтобы узнать, как
мистер Хоулэнд собирается защищать мисс Рентон?
Диксон опустил глаза, как бы признавая тем самым некоторую
неуместность своих вопросов, однако спустя мгновение вновь устремил на Терри
пристальный взгляд.
— Сейчас сюда прибудут Альма Рентон и мистер Джордж
Леверинг, — сообщил он. — Мои люди доставят их, как только они
покинут контору Хоулэнда. Я собираюсь допросить их по поводу подмены портретов.
И мне хочется, чтобы вы присутствовали при этом разговоре. Если то, что будет
сказано здесь, не совпадает с тем, что знаете вы, я с удовольствием выслушаю
вашу точку зрения про данному вопросу. Мне очень не хочется хоть как-то
угрожать вам, мистер Клейн, тем не менее я должен заметить, что от обвинения в
совершении очень серьезного преступления вас могут спасти добрые намерения,
иными словами, весь вопрос в том, как вы поведете себя.
