— И этот вопрос я пока предпочел бы обойти молчанием.
— Почему вы решили, что именно я могу сообщить вам
что-нибудь очень важное?
— Потому что вы переписывались с Мандрой по поводу
«слив-гана»:
— Значит, ваш интерес ко мне не связан с тем, что
вчерашний вечер и сегодняшнее утро я провел в обществе мисс Рентон?
— Пожалуй, да, — многозначительно произнес
прокурор.
Терри откинулся на спинку кресла, всем своим видом
показывая, что, кроме вежливого внимания к собеседнику, он больше ничего не
может предложить.
Паркер Диксон развел руками, давая понять, что и ему сказать
нечего.
— Ну что ж, тогда все. А я-то рассчитывал, что вы
проявите заинтересованность и желание помочь нам.
Клейн поднялся с кресла.
— У меня такое впечатление, что вы действуете по
принципу: лучше больше получить, чем дать, — я имею в виду информацию.
На сей раз улыбка на губах прокурора каким-то невероятным
образом отразилась в его глазах, подобно тому, как отраженный от айсберга луч
солнца веселыми искорками вспыхивает на поверхности арктических вод.
— Так уж заведено в нашем учреждении, — согласился
он. — Откровенно говоря, мистер Клейн, мы почти и не надеялись найти в
вашем лице рьяного помощника.
Терри ухмыльнулся. От его надменной сдержанности не осталось
и следа.
— Что ж, — сказал он, — если допрос окончен,
я позволю себе предложить вам присовокупить к моему досье то краткое сообщение
о девушке-славянке. Вам знакомо такое ощущение: вы пытаетесь сосредоточиться на
какой-то абстрактной философской проблеме, в то время как маленькая игривая
бесовка с таким хрупким, таким гибким телом, что, кажется, прикоснись к ней, и
нет ее, — растворилась в воздухе, сидит рядом и… Нет, нет, не утруждайте
себя ответом. Впрочем, по глазам вижу, что незнакомо. Имею честь откланяться.
Терри шаркнул ножкой, развернулся и вышел в коридор,
оставляя за дверью озадаченного и крайне раздосадованного прокурора.
Глава 2
Терри Клейн задержался на тротуаре перед зданием, в котором
располагалась прокуратура, и стал прикуривать сигарету.
Стоя с зажженной спичкой в руках, он глубоко вздохнул,
постарался полностью отрешиться от внешнего мира, после чего, используя методы
концентрации, которым обучался на Востоке, сосредоточил все свои мысли на
одной-единственной теме — убийстве Мандры.
Уличный шум мало-помалу становился все более приглушенным,
ослабевал и удалялся, пока не исчез совсем. Торопливые фигуры пешеходов,
автомашины, мчавшиеся в безостановочном потоке, расплывались, теряли очертания,
наконец наступил такой момент, когда Терри перестал слышать звуки, различать
предметы, — он видел перед собой лишь пламя горящей спички и ничего
больше.
Терри пребывал в состоянии концентрации до тех пор, пока
спичка в его руках не догорела.
Итак, убит Джекоб Мандра. Прокурор подозревает, что к этому
убийству каким-то образом причастна Альма Рентон. Убийство совершено из
китайского «слив-гана», оружия, действующего бесшумно. Время убийства, согласно
утверждению Диксона, приблизительно три часа ночи. Клейна допросили в четыре
тридцать. Следовательно, труп, скорее всего, был обнаружен почти сразу после
убийства, и прокуратура немедленно заинтересовалась Клейном. Из того, что
информацию прокурор получил по телеграфу из консульства в Гонконге, можно
заключить, что расследование ведется весьма энергично.
Терри ушел от Альмы Рентон приблизительно в час тридцать
ночи. Тогда она еще была в своей квартире. Он помнит, что она намеревалась лечь
спать сразу после его ухода. Поскольку установлено, что дома она не ночевала,
можно предположить, что свою квартиру она покинула вскоре после половины
второго, во всяком случае, до трех часов ночи, когда был убит Мандра.
Совершенно очевидно, что прокурор постарался сделать все возможное, чтобы
допросить ее до своей беседы с Клейном, и коль скоро не допросил, то лишь
потому, что не смог найти ее. Можно заключить, что ее нет ни в одном из тех
мест, которые она обычно посещает. Если все попытки отыскать Альму оказались
безуспешными, значит, она не хочет, чтобы ее нашли, следовательно, действия ее
не случайны, а преднамеренны.
Во время беседы прокурор четыре раза нажал на кнопку. Терри
явственно различил два длинных и два коротких звонка. Без всякого сомнения, это
был какой-то сигнал, на который, однако, тогда никто не откликнулся. Поэтому
Терри предположил, что этим сигналом прокурор дал команду сыщикам следовать за
ним, Терри.
Клейн правильно сделал, что не стал оглядываться назад через
плечо и не проявил никаких признаков беспокойства. За тот короткий промежуток
времени, пока он подносил спичку к сигарете, из беспорядочной массы событий ему
легко удалось выделить самые главные.
Неудивительно поэтому, что оба следовавших за ним сыщика
подчеркнули впоследствии в своих отчетах, что слежки Терри Клейн не обнаружил.
В толпе пешеходов он ничем не отличался от простого
служащего, который спешит куда-то по своим делам, ничего не подозревает, не
чувствует за собой никакой вины. Он остановился прикурить, но спичка, вероятно,
погасла, он зажег вторую, прикурил сигарету, потом купил газету, сел в такси и
отправился прямо к себе домой. За все это время он ни разу не обернулся. Выйдя
из такси, он поднялся в квартиру, такси, однако, отпускать не стал, из чего
сыщики заключили, что Клейн намеревается поехать куда-то еще.
Минут через пять из подъезда дома вышел пожилой китаец с
перекинутым через руку мужским костюмом. Как впоследствии выяснилось, этим
китайцем оказался не кто иной, как слуга Клейна — Ят Той. Он передал этот
костюм таксисту, из чего сыщики сделали вывод, что Клейн попросил таксиста
отвезти костюм к портному.
Клейн позвонил Ят Тою из холла, велел ему вынести костюм,
сам же через черный ход вышел во внутренний дворик, где стояла его собственная
машина, сел в нее и уехал. Все это было проделано просто, естественно и,
вероятно, без скрытого мотива.
Такого рода действия часто сбивают с толку самых лучших
филеров. Изучая их донесения, прокурор обратил особое внимание на то, что Клейн
ни разу не обернулся. Будучи человеком осторожным и недоверчивым, он все же не
заподозрил Клейна в преднамеренной попытке отделаться от «хвоста», тем не менее
свои соображения на этот счет он решил придержать и не стал ничего говорить
ближайшим сотрудникам, потому что воспоминания, связанные с неудачной попыткой
с наскоку выбить из Терри Клейна информацию, мучили и раздражали его. Нечасто
прокурору доводилось беседовать со свидетелем, столь обескураживающе вежливым,
столь абсолютно уравновешенным, а потому столь неудобным в общении.
Тем временем Клейн проехал по Баш-стрит, свернул в район
Гоуф и остановил машину у одного из жилых домов. Он вошел в лифт, поднялся на
самый верхний этаж, вышел в коридор, разыскал дверь с табличкой «Вера Мэтьюс» и
нажал на кнопку звонка.
