Внутри раздался какой-то шорох, однако дверь никто не
открыл.
Тогда Клейн постучал и через секунду-другую услышал едва
различимые звуки, какие обыкновенно возникают, когда человек на цыпочках идет
по ковру.
— Альма, это я, Терри, — тихо произнес он. Щелкнул
замок, дверь приоткрылась. Терри увидел знакомые тонкие, словно из мрамора
выточенные черты лица, пышные волосы цвета пшеничных колосьев, залитых
солнечным светом, испуганно-настороженные серые глаза.
— Как вы узнали, что я здесь? — Альма Рентон
широко распахнула дверь, потом, когда он прошел внутрь, осторожно закрыла ее.
На этот вопрос он ответил не сразу, а, нежно коснувшись
рукой подбородка Альмы, приподнял ее голову так, чтобы можно было заглянуть
прямо в глаза.
— Излишняя суета, — объявил он, — вредней
самой черной работы.
Она нервно засмеялась и оттолкнула его.
— Перестаньте, Терри, — сказала она, —
знаете, у меня такое чувство, будто своим взглядом вы просвечиваете меня
насквозь. Так как вы узнали, что я здесь?
— Очень просто, — улыбнулся он.
— Что значит очень просто? Никто на свете не знал, что
я здесь.
Подтянув рукава своего плаща вверх, он насмешливо сказал:
— Смотрите, ни в руках, ни в рукавах у меня ничего нет.
Не далее как на прошлой неделе вы вскользь упомянули, что Вера собирается
уехать из города и попросила вас присмотреть за ее растениями. Вот я и подумал,
что Вера оставила вам ключ. Поскольку вас не нашли ни в одном из тех мест, где
вы обычно бываете, я предположил…
— Ах вот в чем дело, — прервала его Альма.
Терри печально покачал головой.
— Фокусники не должны выдавать свои секреты. Если бы я
сделал вид, будто умею читать ваши мысли, вы терпели бы меня из одного лишь
благоговейного ужаса перед моей сверхъестественной способностью, а так я просто
незваный гость.
— С вами опасно иметь дело, Терри, вы никогда ничего не
забываете. Я очень сильно подозреваю, что привычка шутить — это маска, за
которой вы скрываете свои истинные намерения.
— Да нет, скорей уж так: попытка притворяться, будто у
меня есть некие намерения. Это маска, под которой я скрываю свою беспечную
несерьезность. Чем вы сейчас заняты?
Она помедлила мгновение, потом сказала:
— Ничем. Правда, цветы тут поливаю, но разве это
занятие?
Однако она почему-то бросила быстрый взгляд в направлении
двери, ведущей в рабочую комнату.
Клейн достал из кармана портсигар, открыл его и предложил
Альме сигарету.
— Интересно, куда вы отправились после того, как я ушел
от вас? — спросил он.
— Никуда не отправилась, в постель легла. Вы, что, не
помните, сколько времени было, или, может, думаете, я лунатик и брожу по ночам
во сне? — Она взяла сигарету.
Терри покачал головой.
— Послушайте, Альма, по природе своей вы человек
серьезный, обстоятельный, с развитым чувством ответственности. Поэтому, когда
вы напускаете на себя эдакую ветреность, значит, что-то тут не так.
— Что вы имеете в виду, Терри?
— Всякий раз, когда вы хотите что-то утаить, —
объяснил он, — вы невольно стараетесь подражать своей сестре,
легкомысленной и ветреной, а это совсем не соответствует вашему характеру.
Она нахмурила брови.
— Ничего я не пытаюсь утаить, Терри, просто время от
времени восстаю против того, что волей или неволей являюсь регулирующим центром
нашей маленькой семьи. Синтия никогда не утруждает себя тем, чтобы хоть иногда
всерьез задуматься о чем-то. Напротив, она то и дело попадает в переделки, и кому-то
приходится выручать ее… А почему вы думаете, что я что-то скрываю, Терри?
Она поднесла сигарету к губам. Он чиркнул спичкой и поднес
ее к сигарете. Когда Альма подалась вперед, каждая черточка на ее лице
осветилась пламенем спички.
— Окружной прокурор сказал мне, что вы не ночевали
дома.
Непроизвольно она чуть отпрянула назад, но тут же взяла себя
в руки и вновь наклонилась к спичке. Своей рукой она чуть приподняла его руку,
чтобы удобней было прикурить, и он заметил, что пальцы ее холодны как лед.
— Вы шутите, Терри, — проговорила она.
Когда он с серьезным видом покачал головой, она торопливо
добавила:
— Я очень рано встаю, Терри.
— В пять часов утра?
Ее лицо залилось краской. Прежде чем она успела вымолвить
слово, он сказал:
— Не думайте, что я чрезмерно любознателен. Дело в том,
что эти вопросы вам наверняка потом зададут в прокуратуре, так что хорошо знать
их заранее.
Она уже оправилась от удивления. Если она играет, подумал
Терри, то это у нее очень здорово получается.
— Терри Клейн, — язвительно произнесла она, —
а не могли бы вы сказать, почему это прокурор округа интересуется, где я
провела ночь?
Терри сделал глубокую затяжку и с важным видом сказал:
— Да, забавный парень этот прокурор. У него такая
приятная, располагающая улыбка, и, глядя на нее, расслабляешься, чувствуешь
себя в полной безопасности. Если он будет допрашивать вас, Альма, помните: чего
он не любит, так это официальной холодной сдержанности. Он так полагается на
неотразимость своей улыбки, что когда этот прием не срабатывает, то начинает
злиться и нервничать.
— Он допрашивал вас, Терри?
— Да, и весьма пристрастным образом.
— О чем он спрашивал?
— О вас и о Мандре.
— О Мандре?
— Да, о Джекобе Мандре. Знакомы с ним?
— Нет, но слышала, — какой-то посредник в
страховой компании, вы его имеете в виду?
— Да. Этот Мандра — весьма загадочная личность: одни
говорят, что он наполовину китаец, другие — что цыган. Интересный тип, богатый,
но ужасный пройдоха. Его убили сегодня ночью — часа в три.
— Убили?! Терри кивнул.
— А вы знали его, Терри?
— Встречался. Он хотел, чтобы я достал ему «слив-ган».
Я мог бы отдать ему свой, но решил сначала познакомиться с ним поближе, ну и
заглянул к нему как-то на чашку чая.
— И решили не отдавать ему «слив-ган»?
Он улыбнулся:
— В таком духе и действуйте, Альма, у вас это отлично
получается. Вы с прокурором задаете одни и те же вопросы.
Она развернулась, сделала несколько шагов по направлению к
креслу. Судя по выражению ее лица, она была явно озадачена. Подойдя к креслу,
она с такой поспешностью опустилась в него, будто ощутила в ногах невероятную
слабость.
