С переходом Аргуни контрразведчики не прекратили работу. Теперь им предстояло обезвредить базы, подготовленные противником на случай поражения и перехода к партизанской войне силами смертников. Работать оперативно требовал и… приказ военного министра Японии от 14 августа, предписывавший милитаристам уничтожить все следы прежних преступлений, особенно – уличающие их страну в подготовке к бактериологической войне. На этот приказ СМЕРШ вышел, столкнувшись с фактами массовой маскировки военных преступников под коммерсантов и врачей. Переодетым военным и ученым, не сумевшим бежать на острова, предписывалось скрыться без следа от советской контрразведки. Иными словами это значило: в критический момент покончить с жизнью. Те, кто не захотел поступить так, и рассказали о страшном приказе. Захваченные в плен смертники сообщали: им гарантировано возвращение домой, если они выйдут на тайники, вынут из них фарфоровые бомбы и заложат их под колеса русских колонн – с таким «пропуском» они получат право подняться на корабли, якобы ждущие в Ляодунском заливе. Но залив уже был блокирован, император призвал войска к капитуляции, а ничего этого не знающие летучие отряды шли за командирами-фанатами на выполнение абсурдной и опасной для континента задачи. Наконец, и сложная операция по обезвреживанию отряда поручика Сибаты, в котором было до 400 профессиональных убийц, приспособленных к выживанию в пустыне Гоби и опиравшихся на монгольских лам и их храмы, дала понять СМЕРШу, что угроза локальной бактериологической войны остается высокой.
Вот почему с передовыми отрядами Красной Армии непременно шли врачи-бактериологи. При одной из лабораторий находился и юный боец Саша Леонтьев. Вместе с охраной он собирал для ученых пробы в водоемах, колодцах, среди скота. Понимал, что так выявлялись зараженные участки и полигоны бывших лабораторий.
Противник заметил работу лаборатории на колесах, и лишь только четыре машины отошли в районе тоннеля Хинганского перевала от боевого прикрытия, на них тут же напали камикадзе. Жестокий бой длился до подхода регулярных сил. С тех пор бактериологов опекали надежно, что позволило им обследовать все подходы до Чанчуня, оперативно составить карту зон, указывающую и на места возможных выходов диверсионных отрядов противника.
Казалось, война для юного солдата закончилась: его вернули в батальон, который готовился к зиме выйти из Харбина в Забайкале. Но контрразведка просила ученых собрать максимум сведений о бывшей фабрике смерти. Такие данные можно было получить от плененной охраны лабораторий, и особенно – у населения, познавшего на себе силу и тайну страшного оружия. Таким образом лаборатории на колесах с сотрудниками оказались под Ванъемяо, где уже был создан один из крупнейших лагерей военнопленных, предназначенных для их вывоза в Сибирь. Юному солдату поручалось войти в круг ровесников из семей белоэмигрантов и с их помощью собирать крупицы нужных данных.
В результате большой и разноплановой работы удалось установить и доказать юридически сведения довоенной агентуры о том, что в Харбине еще в 1933 году был создан секретный научно-исследовательский центр – «отряд Камо», который затем стал носить имя адмирала Того, командовавшего в русско-японскую войну флотилией под Порт-Артуром и в Цусимском сражении. Были зафиксированы и показания о том, что летом 1938 года тысячи военнопленных китайцев построили особую военную зону – городок за колючей проволокой и под током высокого напряжения. Подтвердились и были официально зафиксированы факты перевода этого отряда в подчинение Квантунской армии под видом управления по водоснабжению частей, хотя к началу Второй мировой войны он уже массово проводил различные испытания над людьми и животными Внутренней Монголии и Китая… Подробности об этом солдат Леонтьев и его товарищи вылавливали для СМЕРШа в разговорах с местными ровесниками-россиянами.
Изучение полученных данных позволило установить и конспиративную квартиру отряда. Она находилась в Харбине под вывеской пансионата «Березка». Местное население из русских эмигрантов помогло вычислить жандармов, контролировавших действия каждого визитера и оберегавших режим секретности центра. Когда наши следователи напомнили пленным японским генералам о подлинной сути «Березки», те, уже в ожидании суда, дали показания о том, что после перехода Красной Армией границы ученых и их научные материалы эвакуировали в метрополию, а также о том, что подобные базы были в Хайларе, Линьхоу, Суньу, Муданьцзяне. Генералы объяснили и то, почему охрана отряда не подчинилась приказу покончить жизнь самоубийством и унести с собой его тайну. Все это стало основой доказательств преступлений отряда № 731.
В 1949 году все эти материалы были представлены как официальное обвинение Японии в разработке, производстве и применении бактериологического оружия. В ходе суда командующий Квантунской армией Ямада и другие высшие офицеры признались, что планировали такие удары по Хабаровску, Благовещенску, Уссурийску и Чите – сюда намечалось сбросить сосуды с чумными блохами, а также распылить с самолетов бактерии сибирской язвы и холеры. А генерал медицинской службы Кавасима показал: «В 731-м отряде широко проводились эксперименты по действию смертоносных бактерий на живых людях. Материалом для этого являлись заключенные китайцы и русские, которых органы японской контрразведки обрекали на истребление».
Большинство специалистов отряда № 731 сразу же после войны переехали в США, где продолжили свою работу. Их «достижения» американцы применяли в Северной Корее во время войны 1950–1953 годов.
Ужасный конец семьи Геббельса
[51]2 мая 1945 года в яме возле бункера Гитлера были обнаружены трупы мужчины и женщины с обгоревшими золотыми партийными значками НСДАП на остатках одежды, двумя пистолетами системы «Вальтер» с разорвавшимися в них от огня патронами. Рядом с женщиной был также найден золотой портсигар с надписью на внутренней стороне «A. Hitler. 1943». Характерная форма головы мужского трупа с резко выпирающим назад затылком и заметно выдающейся вперед верхней челюстью вкупе с обгоревшим протезом и остатком ортопедического ботинка на правой ноге не оставила сомнений у хорошо знавших его при жизни свидетелей, что перед ними труп рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса. В пользу версии, что рядом с ним труп Магды Геббельс, говорили свидетельские показания: свой золотой портсигар Гитлер за несколько дней до самоубийства подарил именно Магде – жене Геббельса.
Йозеф Геббельс с женой и детьми. 1942 г.
На следующий день, 3 мая 1945 года, при осмотре помещений бункера советские военные контрразведчики сделали еще более страшную находку, обнаружив в одной из спален на кроватях трупы шести детей – пяти девочек и одного мальчика в ночных рубашках. В комнатах чувствовался резкий запах миндаля, характерный для цианистого калия. Начальник личной охраны Геббельса В. Эккольд, врач рейхсканцелярии Г. Кунц, зубной техник К. Гойзерман и другие свидетели опознали в трупах детей Йозефа и Магды Геббельс. Данные судебно-медицинских исследований подтвердили версию о причине их смерти. Расследование обстоятельств убийства детей открыло дикую правду: их отравила собственная мать. Почему? Ответ на этот вопрос кроется в характере идеологии, которую исповедовала Магда и проповедовал в течение многих лет ее муж – министр фашистской пропаганды.
