Согласно новым документам, Петр Иванович Таврин родился в 1909 году в селе Бобрик, Нежинского района, Черниговской области УССР и имел незаконченное высшее образование. Благодаря последнему обстоятельству ему удалось устроиться на работу начальником Туринской геолого-разведочной партии Исыковского приискового управления на Урале, откуда 14 августа 1941 года его призвали в Красную Армию. В должности командира пулеметной роты Таврин был направлен на Калининский фронт, и судя по тому, что в начале 1942 года его приняли кандидатом в члены ВКП(б), воевал он неплохо. Но 29 мая 1942 года его вызвал к себе уполномоченный особого отдела полка капитан Васильев и поинтересовался, почему он сменил фамилию. Поняв, что в особом отделе известно о его прошлом, Таврин на следующий же день, находясь в разведке, перешел на сторону немцев.
Немцы сразу же подвергли Таврина интенсивным допросам, во время которых он заявил, что является сыном полковника царской армии. Из-за этого он будто бы подвергался преследованиям в СССР и потому перешел на сторону врага.
Таврин надеялся, что военная форма и ордена помогут ему выполнить задание
Однако к нему отнеслись как к обычному военнопленному и отправили сначала в лагерь, расположенный на оккупированной советской территории, а затем в Германию. В июне 1943 года Таврина, находившегося в венской тюрьме за попытку бегства, посетили офицеры гестапо Байер и Тельман и предложили ему сотрудничать с немецкой разведкой. Он согласился и уже в августе 1943 года был переведен в спецлагерь СД под Зандбергом и зачислен в особую команду из 23 человек, которых нацисты намечали использовать для активной работы на территории СССР.
В конце августа Таврина доставили в Берлин к начальнику восточного отдела VI управления РСХА оберштурмбаннфюреру Грейфе. Тот подробно расспросил о его прошлой жизни и причинах, побудивших дать согласие на сотрудничество с ними. Затем Грейфе рассказал Таврину о тех заданиях, которые ему предстоит выполнять в советском тылу. Речь шла о разведке, диверсиях и терроре. Закончился разговор тем, что новобранцу предложили поразмышлять на досуге о том, к чему он наиболее пригоден, после чего отправили обратно в Зандберг.
В начале сентября 1943 года в лагерь под Занденбергом приехал генерал Власов, приступивший к формированию частей из советских военнопленных. Его сопровождал Жиленков, бывший секретарь Ростокинского РК ВКП(б) Москвы, с которым Таврин познакомился в 1942 году в Летцинском лагере (Восточная Пруссия). Улучив момент, он сообщил Жиленкову о своем согласии сотрудничать с немецкой разведкой и о разговоре с Грейфе. «Выслушав меня, – рассказывал Таврин на следствии, – он стал… доказывать, что сейчас самой важной задачей является совершение террористического акта против Сталина, так как… за этим последует развал Советского государства».
И действительно, уже через несколько дней его снова вызвал Грейфе и спросил о принятом решении, на что последовал ответ о готовности выполнять задания по террору. Тогда оберштурмбаннфюрер предложил Таврину продумать и представить план покушения на Сталина, указав, какие средства для этого понадобятся. Таврина поселили в гостинице, где его вскоре посетил Жиленков. Вместе с ним они обсудили план организации покушения. В конце концов было решено, что наиболее реально совершить теракт во время торжественного заседания или собрания на правительственном уровне. После окончательной доработки план за подписью Таврина был представлен Грейфе, который его в целом одобрил и дал указание приступить к реализации.
В конце сентября 1943 года Таврин поступил в распоряжение начальника главной команды «Цеппелин» штурмбаннфюрера Отто Крауса и выехал в Псков, где в расположении разведшколы занимался физподготовкой и упражнялся в стрельбе из различного оружия. 6 ноября его вновь вызвали в Берлин, откуда, после очередного разговора с Грейфе, отправили в Ригу для дальнейшей подготовки, отработки легенды и подбора экипировки. Туда же 5 декабря прибыла жена Таврина Лидия Яковлевна Адамчик, которая под фамилией Шилова начала подготовку в качестве радистки.
В январе куратором Таврина стал штурмбаннфюрер Хенгельхаупт, поскольку Грейфе погиб в автокатастрофе. К середине 1944 года план предстоящей операции был окончательно разработан. После переброски через линию фронта Таврину предстояло прибыть в Москву, используя документы заместителя начальника контрразведки СМЕРШа 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта. В столице их следовало сменить, для чего Таврин имел несколько комплектов воинских документов, а также большое количество чистых бланков, печатей и штампов. В дальнейшем ему предстояло снять частную квартиру для жилья, прописаться как находящемуся в отпуске после ранения и приступить к поиску лиц, имеющих отношение к обслуживанию правительства: стенографисток, машинисток, телеграфисток. А для получения нужных сведений вступать с ними в интимные отношения.
«Через таких знакомых, – рассказывал Таврин, – я должен был выяснить места пребывания руководителей советского правительства, маршруты передвижения правительственных машин, а также установить, когда и где должны происходить торжественные заседания или собрания с участием руководителей советского правительства… Для проникновения на торжественные заседания с участием членов правительства я должен был использовать изготовленные немцами на мое имя документы Героя Советского Союза и соответствующие знаки отличия. Перед переброской через линию фронта мне были даны: «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Красной Звезды и две медали «За отвагу»… Проникнув на торжественное заседание, я должен был в зависимости от обстановки приблизиться к Сталину и стрелять в него отравленными и разрывными пулями».
Кроме пистолетов с вышеупомянутыми пулями Таврина вооружили специальным аппаратом панцеркнаке. Он представлял собой небольшой ствол, крепящийся с помощью специального манжета к правой руке и свободно маскирующийся в рукаве. Ствол заряжался реактивным снарядом, который приводился в действие нажатием спрятанной в кармане кнопки, соединенной проводом с электрической батарейкой. Для стрельбы использовались бронебойно-зажигательные снаряды, которые могли пробивать броневые плиты толщиной до 45 миллиметров. Данное устройство Таврин должен был использовать в случае, если покушение произойдет на улице и он решит стрелять в бронированную правительственную машину.
Переброска Таврина и Шиловой через линию фронта состоялась ночью с 4 на 5 сентября 1944 года на специальном самолете с каучуковыми гусеницами, которые позволяли садиться на необорудованные площадки. Вылетев с рижского аэродрома, самолет взял курс на Ржев, где предполагалось высадить Таврина. Однако в районе Можайска воздушное судно было обнаружено постом наблюдения ПВО, а над станцией Кубинка обстреляно. После этого самолет развернулся и приземлился в районе деревни Яковлево Кармановского района Смоленской области. Таврин и Шилова поспешили покинуть район посадки на мотоцикле.
Тем временем начальник Гжатского РО НКВД капитан Иванов, получив сообщение от поста воздушного наблюдения, передал информацию об этом начальнику Кармановского РО НКВД старшему лейтенанту Ветрову. Последний отправился в район посадки транспортного средства с группой захвата из пяти человек. Опрошенные местные жители сообщили, что из самолета на мотоцикле появились мужчина и женщина в военной форме, а учительница Алмазова сказала, что указала им дорогу в райцентр Карманово, после чего они уехали по направлению деревни Самуйлово. Беглецов остановили в поселке Карманово. Ветров потребовал документы у ехавшего на мотоцикле майора, который предъявил удостоверение личности на имя Таврина Петра Ивановича, заместителя начальника отдела контрразведки СМЕРШ 39-й армии. Его спутница в форме младшего лейтенанта предъявила документы на имя Шиловой Лидии Яковлевны, секретаря того же отдела. На предложение Ветрова проследовать в РО НКВД Таврин ответил категорическим отказом, мотивируя это тем, что ему как прибывшему по срочному вызову с фронта дорога каждая минута. Но Ветров настаивал, и Таврину пришлось подчиниться.
