20 декабря 1937 г. Семен Афанасьевич послал весточку своему учителю из Винницы: «Дорогой Антон Семенович! У меня все добре и не совсем… Мое моральное состояние нарушено основательно, и я вечно нахожусь в состоянии помилованного. Это не вяжется с моей натурой, тем более что я в своей работе честен и самоотвержен… Привез воспитанников из 12 колонии. Сравнить их можно с коллективом куряжан. Ужас, теперь вот сижу и ломаю себе голову, чем их поразить. Это будет последним моим выступлением в Виннице».
Содержание этого письма – загадка, которую еще следует разгадывать. Состояние «помилованного» – тайна за семью печатями. Именно в это время на Калабалина был сделан донос. В 1938 году органы НКВД его арестовали и «переправили» в московскую тюрьму за якобы антисоветскую агитацию среди воспитанников. Вину Семена Афанасьевича доказать не удалось и его отпустили через месяц.
20 марта 1938 г. Семен Калабалин напишет свое первое после ареста письмо: «Дорогой Антон Семенович! Как Вы мне посоветуете обратиться с письмом к т. Ежову по вопросу восстановления моих прав на работу в трудколонии НКВД, конечно, с изложением всей прекрасной «штуки», разыгранной со мной? Не могу и без т. н. трудновоспитуемой братии. В системе наробраза детвора мелкая и ни в какой мере не приобщена к серьезным делам. Арестован я был только для того, чтобы скомпрометировать меня перед детьми, но этого не получилось, а одно лишь успели – развалить колонию… Сидеть в Соколовке – ужасно тяжело. Чувствую себя как на высылке. Это же работа не по вкусу и выбору. Я оказался перед фактом свершившимся. Когда меня освободили, то Галя со всей свитой была уже в Соколовке. Напишите о себе, как Ваше здоровье и зачем это нужно было ломать ребра. Будьте здоровы, дорогой отец…».
Судя по содержанию письма, A.C. Калабалин отвечал на письмо Антона Семеновича, из которого узнал о его тяжелом заболевании. Возможно, сам Семен Афанасьевич писал ему, но письмо не сохранилось (или еще не найдено).
Ответ на это письмо пришел 2 февраля. Антон Семенович спешил успокоить своего любимца: «В голову мне не приходило, что ты можешь так волноваться по поводу прошлогодних обстоятельств твоей биографии, я на твоем месте не волновался бы и забыл все, но совершенно понимаю, что в детском доме тебе скучно и неинтересно. Поэтому буду все-таки рад, если из нашей переписки с Яцкевичем что-нибудь выйдет. Сегодня я отправил ему длинное письмо, в котором рассказываю, какой ты педагог. Предупреждаю, что ты человек горячий и лодырей и шкурников не любишь, пишу также и о том, что ты – сторонник моей системы. Приложил, конечно, и твое письмо__ Вчера я получил орден, поэтому, может быть, особенного страха или отвращения к нашей системе у Яцкевича не обнаружиться. Почти уверен, что он что-нибудь сделает, разговаривать с ним лично, думаю, было бы хуже, я произвожу на некоторых людей отталкивающее впечатление… Но если даже получится осечка, падать духом не нужно, будем думать что-либо другое…».
Семена Афанасьевича порадовало письмо, он счастлив, взволнован награждением A.C. Макаренко орденом Трудового Красного знамени. В письме от 9 февраля 1939 г. С.А. Калабалин признался: «От Ваших писем мне легче и бодрее переживается». А в письме от 27 февраля сообщал: «Яцкевич молчит, а мне не сидится. Как-то все сразу: и грустно, и страшно… ОБЛОНО влюблено в меня, но мне от этого не легче. Когда лают собаки и проходят мимо окон люди, я переживаю страх. Отчего это? Ведь я видел страхи и научился переживать их. Что ж это такое? Я очень честно трудился и тружусь».
Последнее письмо A.C. Макаренко было написано 28 марта 1939 г. Он писал: «Я в последнее время по обыкновению замотался и долго тебе не отвечал. Спасибо, что не обращаешь внимание на мое свинство и пишешь. В общем твои дела как будто идут полным ходом. Яцкевич мне не ответил, и это, конечно, квалифицированное хамство, ничего не поделаешь, и напоминать ему не хочу, тем более что по всему видно, мы с тобой ему не ко двору, у него, вероятно, какие-нибудь другие есть «соображения». То, что он молчит, между прочим, меня даже утешает. Это значит, что все равно ты с ним не сработался бы. Стоит ли в таком случае лезть на разные рожны? Вообще думаю, что тебе не нужно нервничать, по опыту знаю, что лучше бывает там, где трудно, и лучше оканчивается там, где работается…».
1 апреля 1939 г. A.C. Макаренко не стало…
Поистине удручающая картина! Любимец Макаренко Семен Афанасьевич весь 1938 год и 1939-й жил в тревожном ожидании возможного ареста, что и произошло, (а возможно и повторного ареста). Заметим, ареста, в высшей степени несправедливого! Не случайно он писал, что все мы под НКВД ходим. В это время у него родился сын, которого он с радостью назвал Антоном – в честь Макаренко! О любимом сынишке он писал в каждом письме к своему учителю и отцу…
Каково же было Антону Семеновичу в эти годы? Он так стремился в Москву – центр культуры и науки, где раскрывались широкие перспективы литературного и педагогического творчества! Но жил A.C. Макаренко в Москве всего лишь два с небольшим года (с февраля-марта 1937 г. по 1 апреля 1939 г.). Жил в напряженном трудовом ритме, заботясь о семье, которая состояла из неработающих супруги, приемного сына и племянницы. А сколько переживаний выпало на его долю из-за племянницы Олимпиады – выпускнице школы, дочери эмигрирующего за границу его младшего брата белогвардейца Виталия, которая неожиданно уехала из Москвы и не вернулась, на что была своя причина, о которой Антон Семенович так никогда и не узнал. Его волновала судьба С.А. Калабалина…
Семен Афанасьевич и Галина Константиновна до конца своей жизни работали в детских домах. В 1970-е годы М.Д. Виноградова со своими коллегами из АПН СССР посетила Егорьевский детский дом, которым руководил С.А. Калабалин. Они ехали из Москвы на автобусе, и одна из сотрудниц без умолку говорила, не давая никому покоя. Встретив гостей, Семен Афанасьевич сразу усадил гостей за большой стол, и начались педагогические разговоры, которые то и дело прерывала наша коллега, мешая слушать Семена Афанасьевича. Он вдруг встал, пристально посмотрел на неё и сказал: «Где мое ружье?» М.Д. Виноградова вспоминала: «Что он с ней сделал, не знаю, загипнотизировал что ли? Во всяком случае, после его взгляда она больше не сказала ни в детдоме, ни в автобусе на нашем обратном пути ни одного слова. А ведь мы Семену Афанасьевичу ничего о ней не говорили, но он сам сразу что-то понял, а что сделал, не знаю. Такова сила его воздействия даже на взрослых людей, которых он видел впервые» [5, с. 27].
Лысенко П.Г. в книге «Судьбы воспитанников» отметил, что С.А. Калабалину и его супруге Галине Константиновне посвящена трилогия Φ. Вигдоровой «Дорога в Жизнь», «Это мой дом», «Черниговка». По трилогии был создан художественный фильм «Вчера, сегодня и всегда». Семен Афанасьевич стал «одним из героев научно-популярного фильма «Четыреста биографий», снятого киностудией имени А. Давженко, сам написал много статей. Но самая большая его работа – книга «Бродячее детство» [7, с. 49].
По книгам A.C. Макаренко были поставлены художественные фильмы «Педагогическая поэма» и «Флаги на башнях». Однако исследователям еще предстоит более подробно раскрыть страницы жизни и деятельности выдающихся педагогов-воспитателей – Антона Семеновича Макаренко, Семена Афанасьевича и Галины Константиновны Калабалиных, по достоинству оценить их педагогический подвиг. Их имена уже вошли в сокровищницу педагогической мысли нашего Отечества.
