Мне кажется, что A.C. Макаренко менее всего дрожал над тем, чтобы создать ежедневные благополучные условия и удобства для нас, подростков. Более всего Антон Семёнович трудился над нашим благополучием в будущем, над благополучием тех людей, среди которых нам придётся жить. Какие умные и подвижные, удовлетворяющие юношеский задор формы общественной и организаторской деятельности придумывал Антон Семёнович!
Каждый колонист входил в отряд и участвовал в работе по хозяйству: на огороде, на заготовке дров, на скотном дворе, в мастерской и т. д. Должность командира была у нас сменной, но не строго выборной. Все мы получали навыки организаторской деятельности, все учились оправдывать доверие своих товарищей, Антона Семёновича и всего педагогического коллектива. Именно поэтому все чувствовали себя хозяевами колонии, все болели душой за её судьбу, старались лучше работать. И когда к нам приходили новички, воспитательное воздействие на них оказывалось не только со стороны Макаренко и воспитателей, но и самих колонистов. В такой обстановке ребята быстро избавлялись от дурных привычек и скоро находили нужный тон и стиль поведения.
Очень внимательно следил Антон Семёнович за нашей учёбой, за чтением. С каким жаром рассказывал он нам о блестящих перспективах, которые открываются перед высококультурным человеком! И неудивительно, что почти все воспитанники колонии имени Горького впоследствии получили высшее и среднее образование.
Однажды мы организовали в колонии театр. Настоящий театр, со сценой – просторной и высокой, со сложной системой кулис и суфлёрской будкой. Пьесы мы ставили серьёзные, большие, в четыре-пять актов, работали над спектаклями долго и терпеливо. Уже после третьего спектакля слава о нашем театре разнеслась далеко за пределами Гончаровки. К нам приезжали крестьяне из соседних сёл, приходили рабочие-железнодорожники, а скоро стали наезжать и городские жители. Антон Семёнович обычно был за суфлёра, а иногда играл одну из главных ролей.
Много времени мы отдавали военным занятиям и физкультуре. Учились ходить в строю, владеть винтовкой, увлекались лёгкой атлетикой, плаванием. Особенно любили мывоенные игры. Антон Семёнович и здесь всегда был с нами. Играли с нами и другие воспитатели, технический персонал и даже сельские ребята – наши соседи. Надо было обнаружить знамя противника и овладеть им. Действовать приходилось в радиусе до 20 километров. Мы разделялись на две группы. Антон Семёнович обычно возглавлял одну из них. Он не только не тяготился игрой, а, напротив, очень увлекался ею: наравне со всеми бегал, прятался, маскировался. Такие игры воспитывали в подростках качества будущих воинов: сметку, выносливость, готовность жертвовать собой во имя чести коллектива.
Когда меня спрашивают о системе A.C. Макаренко, когда некоторые утверждают, что система Макаренко была пригодной только для исправления беспризорных, колонистов и только для того времени, а не для нас и наших школ, одним словом, что это – история прошлого, я отвечаю так: нет, эта система – наука о воспитании, делании человека.
A.C. Макаренко был человеком, преданным государственному делу, патриотом; он любил Россию, оберегал её прошлое и строил её будущее. Вдохновенно увлечённый педагогической деятельностью, он отдавал ей всего себя. Пребывал в постоянной рабочей готовности, был честным, смелым, всегда новым, неожиданным. Нравственная красота его приятно сочеталась с мужественной внешностью, собранностью и чистоплотностью. Он верил в человека и заботился о нём, нетерпимо относясь к порокам. Всего себя он отдавал новой педагогике – воспитанию человека, гражданина своей страны.
Эта боевая, творческая человечность и есть «соль» его педагогической системы.
Воспоминания о жизни и педагогической деятельности A.C. Макаренко
[6]A.C. Макаренко – человек исключительной творческой страсти и юношеского задора. Мы, воспитанники, смотрели на него не как на воспитателя, а как на нечто отдаленное. Он был для нас символом, постоянным товарищем и в труде, и в игре, и в фантазии. Он мог так заразительно нарисовать перспективы, и настолько они были реальными, что хотелось каждому улыбаться, сорваться с места и двигаться с творческим коллективом для их достижения, все равно каких. Все знали, что все эти перспективы, дальние и средние, государственной важности, личной важности.
Антон Семенович умел здорово раскрыть человека, человека вообще, и юношу в частности. Для этого использовал различные методики и приемы, порой выходя за рамки уставов и правил, принятых в педагогике. Если можно так выразиться, он занимался собиранием человеческого фольклора. Он ухитрился за 35 верст поехать ко мне в село, где я родился, на свадьбу моего брата, вместе с бабками, крестьянами, бородатыми дядями пел песни, откуда-то он знал старинные свадебные песни и чокаться умел по-особому, как нужно в таких случаях. И, бывая на таких свадьбах, он имел соприкосновение с родителями, с природой, к которой имел отношение воспитываемый им, и это давало ему несравненный материал для настоящего, гигантского раскрытия личности, конечно, для того чтобы в эту личность вложить то нужное, что требуется от нас во имя воспитания.
Я не знаю ни одного воспитанника из многочисленного коллектива колонии имени Горького и имени Дзержинского, который бы опять вернулся на улицу, за исключением одного, исключительно одаренного художника и одаренного мошенника. Его принимали члены правительства, ему удалось побывать в Кремле и все это делалось во имя мошенничества. Все остальные люди – командиры, летчики, если не орденоносцы, то замечательные стахановцы, педагоги, все передовые люди. 86 орденоносцев, и я буду орденоносцем.
Антон Семенович очень оберегал свой коллектив. Может быть, иногда до смешного оберегал. Он не позволял никакого постороннего вмешательства в коллектив. Я приведу такой случай. (Еще в первом коллективе в Полтаве, который был колонией для несовершеннолетних правонарушителей и при Николае II, в 1916 году я имел счастье там быть. Там был не педагог Макаренко, а дядька, была дежурка и на стенах висели пучки розг.) В 1921 году бушевал страшный бандитизм на Украине, и на большой дороге «Харьков – Полтава», в полукилометре от расположения колонии каждое утро мы констатировали 3-4-5 повешенных или труп есть, а головы нет.
Однажды в два часа ночи мы просыпаемся в спальне, все 60 человек, от какого-то не совсем естественного ощущения, и первое, что было замечено, это дуло револьвера, направленное против каждого, и сам Макаренко под конвоем поднял страшный крик:
– Вон, мерзавцы, отсюда!
Милиция отступила, но Антон Семёнович тут же сказал, что нужно бороться с бандитизмом. Были приняты меры. Мы выловили 27 бандитов, из них 12 оказались местными кулаками. Бандитизм в нашем районе был ликвидирован навсегда.
Чем определяется, мне хочется сказать как практику, творческая, созидательная деятельность детского коллектива, тем паче коллектива, который мы привыкли называть трудновоспитуемым? Между этими детьми и детьми школы никакой разницы нет. Детский коллектив включается в серьезную созидательную, творческую жизнь, которая их окружает. Для этого используется все: и труд, и театр, и художественное слово, и кисть, и музыка, и спорт. Главное, чтобы они знали: от того, насколько они будут целесообразно, разумно и честно создавать, творить, настолько будет благополучна и их собственная жизнь.
