Длинный, длинный римский нос, всегда оседланный очками, а за очками – очень близорукие, но умные, зоркие, сверлящие светло-серые глаза. Глаза его так и лучились, так и горели, в них искрились необыкновенная человеческая страсть и обаяние и в то же время строгость, которая невольно держала всякого человека, нас, воспитанников в том числе, на определённом расстоянии, на определённой педагогической дистанции. Как примечание ко всему сказанному хочу добавить, что Антон Семёнович никогда не облокачивался на стол, никогда не прислонялся к стене, всегда стоял в красивой позе, держался прямо. Мы никогда не видели его спящим. Вы скажете, что это за деталь, почему не посмотреть на спящего педагога? Видите ли, товарищи, и в этом моменте как-то оформляется личность педагога.
Воспитатель должен являться примером для своих воспитанников буквально во всём. И в том, как он ведёт себя, как ест, как выполняет общественные нагрузки и т. д. и т. д.
Нужно всегда помнить, что мы, учителя, всегда должны заботиться о том, чтобы как-нибудь не оскорбить эстетических чувств своих воспитанников. Если вы уверены, что педагог спит прилично, можно показать его и сонным. Но если он спит неприлично, показывать не нужно. В самом деле, если он спит так, что храпит, это не укрепляет авторитета, а учитель, воспитатель, должен пользоваться большим авторитетом у учащихся. Причём, авторитет – это то, что вы не получите вместе с дипломом, вы сами должны его создать в своей работе. Здесь вы получите знания, а всё остальное, в том числе и ваш авторитет, придут к вам потом, в процессе вашего труда. И может случиться так: учитель завоевал авторитет в школе, а придет к нему учащийся домой, пошлют его к вам с какой-нибудь записочкой, увидит он вас в домашней обстановке, которая вовсе не располагает к тому, чтобы он проникся к вам большим уважением, и авторитета как не бывало.
Приведу такой пример. Это случилось с одним учителем. Я как-то пришёл в школу детского дома (дело было в Москве). Мне нужен был один учитель, и я попросил разрешения у директора школы послать одного из мальчиков за этим учителем к нему на квартиру. Вы знаете, что любой мальчик охотно согласится исполнить это поручение уже по той причине, что он может отсутствовать какое-то время на уроке, побывает на улице и т. д. И здесь, когда мальчики узнали, что кому-то надо будет пойти с запиской к учителю, все подняли руки, выражая своё желание исполнить это поручение. Раздались голоса:
– Мы знаем, где он живёт. Давайте записку!..
Я написал записку и попросил Василия Ивановича (так звали учителя) немедленно прийти в школу. Я рассчитывал, что мальчик минут десять пройдёт туда, минут десять обратно, возможно, задержится в дороге, спешить на урок он не будет. Но дело вышло не так. Мальчик пришёл на квартиру к учителю, постучал. Ему открыла жена учителя:
– Чего тебе?
– Вот записка Василию Ивановичу.
– Иди, он еще валяется в постели!
Мальчик постучал в комнату учителя, вошёл. Что же он увидел? Василий Иванович лежит в постели, одна нога на спинке кровати, на другой ноге палец выглядывает из носка не первой чистоты. Тетради учеников валяются в самых драматических позах: на животе учителя, разбросаны по кровати, одна попала в галошу. Тут же, на кровати, селёдка с перегрызенным горлом. Во рту учителя торчит «бычок». Посмотрел мальчик на эту картину педагогического «уюта», отдал записку и спросил:
– Можно идти?
Выскочил из квартиры учителя. В полторы минуты он вернулся в класс. Даже учитель не мог понять такое поспешное возвращение ученика. Ведь обычно дети не спешат вернуться. Даже есть дети, которые спрашивают маму:
– Мамочка, ну почему неделя большая, а воскресение только одно? Почему не наоборот?
Этот мальчик рассказал мне о том, что он увидел на квартире учителя. Вскоре в кабинет директора влетел Василий Иванович:
– Что произошло?.. Ничего не могу понять. Дети ходят вокруг меня и смеются. Я знаю, чьи это проделки – это председатель профкома.
Так как мальчик, бывший у Василия Ивановича, пооткровенничал со мной, я знал, в чём дело, и сказал:
– Дорогой друг, идём к тебе домой.
– Это зачем?
– Пойдём, и ты поймёшь, почему смеются дети.
Мы пришли к нему. Встретила нас жена Василия Ивановича в неряшливом виде, с подоткнутой юбкой (а ведь она сама детей учит).
– Смотри, – говорю я Василию Ивановичу, – что здесь делается, и сам пойми, в чём дело.
Вот что значит вид учителя не только в классе, но и дома.
И, если спит педагог не совсем прилично, стоит ли его показывать? Сами понимаете, что во время сна могут произойти некоторые нежелательные вещи, болтать, например, начнёт что-нибудь не совсем подходящее… Зачем такие подробности нашим ученикам?
Я хочу вам сказать, что я часто возил Антона Семёновича в Полтаву из первой, из третьей колонии (это было в 1921–1923 годах). Он обычно говорил мне:
– Едем в четыре часа утра.
И когда бы я к нему ни пришёл, всегда заставал его комнату в полном порядке. Всё было прибрано, закрыто, а сам Антон Семёнович сидел, ожидая меня, свежий, ну словно розовый букет.
Следовательно, всем нам надо следить за собой, беречь свой внешний облик. Внешние черты, которые были свойственны Антону Семёновичу, – это и есть то, к чему мы должны стремиться, что нам необходимо, что рисует облик учителя. Наша внешность говорит и о наших внутренних достоинствах. И я всячески предостерегаю вас, чтобы вам не стать, хотя бы на каплю, похожими на Василия Ивановича. Будьте во всем похожими на Антона Семёновича Макаренко.
Антон Семёнович никогда не говорил нам:
– Вот, дорогие дети, садитесь и слушайте. Я буду вас воспитывать.
Между прочим, бывает и так, что воспитательница в школе или в детском доме считает, что именно таким способом, беседами, и следует воспитывать. Макаренко воспитывал нас всегда, даже когда мы не видели его. Мы находились в 27 километрах от него, но чувствовали его присутствие, его воспитывающее, руководящее влияние. Антон Семёнович говорил, что воспитание в нашей стране должно происходить на каждом квадратном метре советской земли. Говорил он, что воспитание – процесс длительный, кропотливый и конкретный, что воспитывать должен каждый гражданин – не только тот, кому это положено по долгу службы, по специальности, «по зарплате», но и родители, и все сознательные граждане должны воспитывать. И это было бы здорово, мы многого бы достигли, несомненно, смогли бы предупредить много драм, несчастий, проступков, которые нередко приводят наших детей на скамью подсудимых.
Наряду с развитием нашей экономики мы должны заниматься воспитанием человека, который продолжает род человеческий. А продолжить род человеческий он сможет, если не будет, образно говоря, каким-нибудь рахитиком. Значит, и мы, педагоги, в первую очередь должны быть морально здоровыми людьми, активными продолжателями рода человеческого.
Могу сказать, что в моей семье одиннадцать детей. И считаю, что каждый педагог должен иметь не менее семи детей.
