Сама идея организации коллективов, поручение детям выполнения управления, самостоятельность дежурного в управлении колонией, предложение самому решать, сделать выбор – это всё образцы выраженного доверия. Доверие тогда имеет сильный резонанс, когда оно не носит интимного характера, а, наоборот, имеет общественный характер, проводится на общественном деле и связано с интересами всего коллектива. В Куряже он призывал горьковцев к организации Куряжского коллектива. Это доверие к горьковцам служить наглядным примером для недоверчивых колонистов Куряжа, встретивших и относившихся с безразличием к начинаниям в их колонии.
Ярким примером индивидуального доверия служит разговор A.C. Макаренко с Семеном Карабановым. На вопрос Семена:
– Вы мне прямо скажите, верите вы мне?
– Верю, – ответил Макаренко.
– Нет, вы правду скажите: верите?
– Я думаю, прежнего ж не будет?
– Вот видите, значит, не совсем верите…
– Напрасно ты, Семён, так волнуешься. Я всякому человеку верю, только одному больше, другому меньше [1, с. 188].
Макаренко всегда учитывал, что разговор с воспитанником по вопросу, который волнует его, никогда не должен забываться. Слова учителя, руководителя глубоко западают в душу ребенка, он их долго помнит и переживает. Разговор этот мог бы забыться, и, может быть, это стало бы роковым для Семёна, поскольку у него закралось сомнение в доверии к нему Макаренко. Это могло бы толкнуть его на второй уход из колонии. Но Антон Семёнович, поговорив с Семёном, не упустил его из виду. Через две недели вдруг, неожиданно для Семёна, Антон Семёнович позвал его к себе и сказал просто. Сказать просто – в этом тоже гвоздь доверия:
– Вот доверенность, получишь в финотделе 500 рублей.
Семён открыл рот и глаза… Неловко сказал:
– 500 рублей? И что?
– И больше ничего, – сказал Антон Семёнович, заглядывая в ящик стола, – привезешь их мне. Вот револьвер, на всякий случай.
Прошло две недели, Макаренко дает приказание Семёну:
– Поезжай, получи 2000 рублей [1, с. 188–189].
Антон Семёнович Макаренко образно показывает, как воспитанник нашел доверие к нему. Семён понимал, что Антон Семёнович, посылая его получить 2000 рублей, доверял ему, но и рисковал. Антон Семёнович не подчеркивал своего риска, но воспитанник понимал, что заведующий колонией рискует. На исчерпывающее восклицание Семёна:
– Ой, и хитрый же вы, Антон Семёнович!
Макаренко спокойно отвечает:
– Никакой хитрости.
Заметив, что Семён все еще сомневается, Макаренко убеждает Семёна своим утверждением:
– Я ничего не боюсь. Я знаю: ты человек такой же честный, как и я [1, с. 190].
В педагогической системе Макаренко основное место занимали и вопросы воспитания дисциплины. По мнению Антона Семеновича, дисциплина – это готовность к действию, необходимость подчинения и послушания, подчинения своих личных интересов интересам коллектива, уважение к старшим, к товарищу, сознательное выполнение своих обязанностей в школе, семье, играх. Дисциплина должна вытекать из социального опыта и практического, товарищеского, коллективного действия. Применяя это к школе, мы можем сказать, что на уроках в классе дисциплина учеников должна вытекать из их коллективного действия, учебных занятий, борьбы за высокую успеваемость. Дисциплина должна быть твердой и строгой, но в то же время приятной и радостной. Строгая дисциплина «цементировала коллектив, создавала бодрый и жизнерадостный тон в колонии».
Дисциплина в детях воспитывалась повседневно в процессе труда, на школьных учебных занятиях, в самодеятельности, в коллективе, на дежурстве и на каждом шагу. И в этом отношении педагогический опыт Макаренко содержит ряд интересных приемов и методов. Он подчеркивал, что «самодурство, яростный гнев и крик, упрашивание, неумеренность строгости, ласки, независимо от того, кто их применяет – учитель ли, воспитатель или родитель, должны быть отвергнуты, так как вызывают протест или каприз со стороны детей». Он сам осудил и свои срывы (случай избиения, допущений им в начале работы).
Но он не отрицал наказаний и принуждений в воспитательной работе с детьми. Антон Семенович говорил о наказании и принуждении не вообще, а в каждом конкретном случае и в данной конкретной обстановке. «Я позволил себе выставить несомненное для меня утверждение, – пишет он, – что пока не создан коллектив и органы коллектива, пока нет традиций и не воспитаны первичные трудовые и бытовые навыки, воспитатель имеет право и должен не отказываться от принуждения».
Но принуждение он понимал не в форме насилия, подавления личности. Принуждение в колонии имени Горького заключалось в силе твёрдого порядка, в традициях колонии, в общественном мнении коллектива, авторитете директора, педагогов, организаций самоуправления, сложной цепи зависимостей личности и коллектива, не позволяющих выступить против установленного порядка, отказаться от своих обязанностей, от ответственности за порученное дело.
Сознание порядка, дисциплинированности глубоко жило в воспитанниках. В колонии должна быть дисциплина. Для воспитания дисциплины всегда требуется установление четкого и твердого порядка. Создание его и поддержание было неотъемлемым условием воспитания дисциплины в педагогической работе Антона Семеновича Макаренко.
Для того чтобы порядок стал неизменной традицией, в колонии было заведено, как правило, присутствие заведующего колонией на сборе.
– Дан сигнал, – говорит Антон Семенович, – я бросал и прерывал всякую работу и немедленно являлся на сбор или совет командиров.
Макаренко последовательно и настойчиво проводил в жизнь требование – никому и никогда не допускал отступления от того, что постановлено советом командиров и отдано в приказе. И воспитанники знали, что нарушить приказ, не выполнить его в колонии просто немыслимо. Они были убеждены в этом. С этой мыслью сжились, и эти убеждения переходили в нормы поведения. Твердая и строгая дисциплина в колонии приучала серьезно относиться ко всякому делу. Никаких отказов не могло быть, разные извинительные причины во внимание не принимались. Достигалось это не голым приказом, а авторитетом заведующего, педагогов, совета командиров, стилем работы и порядком в колонии.
Порядок в колонии и стиль работы создавали дети, каждый в отдельности и сообща. И нарушить дисциплину означало нарушить то, что создавал, чем гордился каждый колонист. Гордость колонии была девизом каждого колониста. Чувство гордости своим учреждением у воспитанников колонии Антон Семенович Макаренко поддерживал не только образцовым порядком, дисциплиной, хорошим качеством внутренней работы колонии, высокой культурой, но и внешним видом организационной, стройной работы колонии.
Если колония шла на первомайский праздник, оркестр, строй, внешний вид воспитанников и прочее должны были настолько хорошо выглядеть, чтобы всякий мог сказать:
– Да это действительно горьковцы, дзержинцы.
