Мало только желания быть коллективистом, надобно еще и умение. А это умение приобретается человеком с детства путем упражнения в коллективе. Наука руководить и подчиняться товарищу очень мудра во взрослом обществе, и быть борцом-коллективистом можно научить человека с детства, начиная с простейших правил и все усложняя их. Ребенок учится сначала арифметике, потом алгебре и геометрии, и это дает ему возможность познать премудрости высшей математики. В нашей педагогике злоупотребляют словом «коллектив», оно истерто, как медный пятак. А слово это гордое и требует осторожного обращения.
Инспектируя одну из школ-интернатов, комиссия уже при подходе к дому была поражена контрастом между импозантным видом светлого большого здания и открывшейся картиной бесхозности и запустения. Неопрятные подростки гоняли мяч среди хрупких сеянцев молодого сада, в доме зияли черные дыры выбитых стекол, стены были заляпаны и исписаны. Первое впечатление не обмануло. Основательное обследование никаких следов организационных форм детского коллектива не обнаружило: среди учителей – разброд, ребята в воспитательном отношении были предоставлены самим себе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Между тем директор разглагольствовал о «коллективе» школы, хотя назвать коллективом столь аморфное собрание ребят никак было нельзя.
А вот в соседнюю школу-интернат приятно было войти. Спальни и классы аккуратно прибраны, в коридорах нет бестолковой беготни и глупого вороньего шума. Во всем чувствовался хорошо налаженный порядок, эстетика сильного коллектива. Эстетика умелой организации привлекает и в Бирюсинском детском доме Иркутской области. Здесь было достигнуто самое важное – деловое самоуправление со всеми признаками активности и общественной ответственности. Ребята сознают себя хозяевами, озабоченно и разумно устраивая свою жизнь, конечно, под руководством единого педагогического коллектива. Солиден размах культурной и трудовой деятельности: детский дом имеет свою мясомолочную ферму, выращивает на 250 га хлеб, имеет свой клуб. Коллектив не знает угрожающего застоя, он все время в творческом и трудовом движении.
Классический пример коллективов высокой степени совершенства – колония имени М. Горького и коммуна имени Ф. Дзержинского, как бы отсвечивавшие духовным величием своих шефов. Там становились материальной силой такие понятия, как тон, стиль, эстетика активной дисциплины.
Как создать настоящий, хороший, живой коллектив?
Прежде всего, необходимо отрешиться от мысли, что может помочь случайный набор патентованных средств. Такой-то уединенный метод хорош, такой-то плох во всех моментах жизни – это не диалектический, это метафизический подход к делу. Пожалуй, наиболее подходящим и точным по смыслу был бы совет настроиться на создание коллектива.
Коллектив создается и растет в движении к цели. Если перед коллективом нет цели, то нельзя найти способа его организации. Перед каждым коллективом должна быть поставлена общая цель, не перед отдельным классом, а обязательно перед целой школой. Какова же эта цель? Ответ у «теоретиков» готов: высокая успеваемость и дисциплина. Ну-ка, попробуйте воодушевить такой чрезвычайно живой и интересной задачей группу ребят? Трудно, а часто и невозможно. Как правило, добиться разрешения этой, действительно очень важной проблемы, можно в коллективе, уже сложившемся на какой-то другой заботе.
Есть и другие предложения – сплачивать ребят с помощью разного рода мероприятий: утренников, походов, экскурсий, диспутов и т. д. Подготовка к ним служит хорошей, перспективной линией стремления к завтрашней радости, без которой человеку скучно живется. Но ведь рабочие будни – фундамент жизни. Не прерывистый позыв к развлечениям и словопрениям, а постоянная трудовая забота являются нормальным основанием коллектива.
A.C. Макаренко ставил целью коллектива организацию своего развивающегося хозяйства – сельского или промышленного. «…Я сейчас могу отбросить другие положения и считать, пожалуй, их негативными положениями трудового воспитания. Это такие положения, когда нет производства, когда нет коллективного труда, а когда есть отдельные усилия, то есть трудовой процесс, имеющий целью якобы трудовое воспитание» (A.C. Макаренко. Соч., т. 5, с, 189).
Не «труд-работа», а «труд-забота» обладал, по мнению Макаренко, воспитательным влиянием. «…Процесс обучения в школе и производство продукции крепко определяют личность потому, что они уничтожают ту грань, которая лежит между физическим и умственным трудом».
Бытует убеждение, что полезнее всего для ребенка самому сделать какую-нибудь вещь (плохой стул, к примеру) и представить ее на выставку. Тут приобретаются «навыки» и воспитывается «любовь к труду». Производство же продукции неблагородно, квалифицируется как слишком узкий практицизм и скука. Помилуйте, заставлять ребенка делать все время одну ножку к стулу, да он умрет от однообразия и тоски! Но мальчик, сотворяющий плохой стул, прекрасно понимает, что он только портит материал, что на его стуле никто сидеть не будет, что на фабриках производят стулья не кустарным способом, и в общем, этот труд (понарошку) – игрушечный, и стараться особенно не будет.
В производстве же, пусть самом нехитром, есть общая серьезная задача – контроль за качеством (сели и плохо сделал ножку, стул выйдет колченогим). Следовательно, возникает придающее самому неинтересному труду благородный характер, чувство коллективной ответственности, что важнее всяких стульев.
В развитом производстве, каким было производство ФЭДов в коммуне имени Дзержинского, ребята получали несколько производственных специальностей высокой квалификации, руководили участками и цехами, могли найти себе занятие по вкусу в любом месте завода и в конструкторском бюро. Впоследствии токарь и лекальщик кончали юридический или медицинский вузы.
Система Макаренко не искусственное, умозрительное построение, а организация детской жизни в формах самой жизни, тренировка к взрослой организации. Богатая инструментовка упражнений в хозяйствовании, постоянный общий интерес, рождающий крепкую спайку, видимый рост благосостояния и такой же ощутимый расцвет личности, успевающей овладеть несколькими специальностями, плюс образование, культура, эстетика – все это давало искомый нравственный опыт, определяющий поведение человека в будущем.
А вот пример из нынешней педагогической практики. В одной из московских школ не удавалось скрепить разладившуюся дисциплину, кривая успеваемости была хронически низкой. По договоренности с заводом-шефом в учебном заведении был создан малый завод-спутник, поставляющий детали для большого производства. Появились все атрибуты производственного процесса: строгий план, борьба за качество, производственные бригады и комитет управления. В скором времени облик школы стал меняться как по волшебству. Возник четкий трудовой ритм постоянного наполнения, дружный тон, гордость своим коллективом. Ребята, одухотворенные большой целью, работали не за страх, а за совесть, держались с достоинством и уверенно.
На общем собрании денежные накопления от выпуска продукции было решено использовать для школьных нужд, летних походов, материальной помощи младшим и плохо обеспеченным ученикам, вплоть до организации рабочего места на дому. С ленивцами, двоечниками и шалунами разговаривали просто: предупреждаем, снимем с работы. Это действовало сильнее всех угроз. Процент успеваемости подскочил вверх, дисциплина стала прочной. Учителя наслаждались: от них требовалась не нервная энергия, а целиком духовная отдача. Это пример удачного педагогического эксперимента.
