На свой вопрос Макаренко ответил сам:
– Это должны делать граждане, миллионы родителей, на глазах у которых совершаются недопустимые уродливые действия ребят, а мы, видя это, отворачиваемся, пассивно покрутим головой, кого-то упрекнем и утешаемся тем, что не мой ребенок. А может быть, как раз в это время на другом квадратном метре земли именно мой сын творит еще худшее, и это наблюдает мой коллега-родитель и точно также поступает, как поступил я, преступно поступил.
Кто и когда освободил нас от родительского и гражданского чувства ответственности за благополучную нравственность наших детей, наших будущих граждан, будущих родителей своих детей, будущих строителей начатого нами дела? Кто снял с нас ответственность перед Родиной за человеческий брак, за тех молодых людей, которые сидят на скамье подсудимых и караются годами лишения свободы, а родители корчатся в муках родительского горя?
А много ли таких родителей, которые, в моменты посыпания головы пеплом, не проклинают школу, а с чувством угрызения совести молвят:
– Что я сделал для того, чтобы помешать падению моего сына, кого из его сверстников я остановил, предупредил, задержал, довел в школу и в дом к родным? Никого.
Это, прежде всего, покушение на благополучие и покой коллектива – школы, семьи, детдома, улицы и т. д. Почему же мы, хотя бы даже в порядке самозащиты, не проявляем никаких признаков отпора малышам, посягающим на наш покой? А средств для отпора в нашем распоряжении неисчислимое множество, конечно, плана чисто родительского, педагогического. Но эти меры родительского воздействия действительны в самом начале дурных проявлений и могут быть полезны профилактически, а вот когда дурные детские поступки – уже преступления, тогда наши родительские усилия могут оказаться бесполезными, и нас заменит суд.
Когда-то Антон Семенович мечтал о возможности решительного вмешательства любого родителя и учителя и каждого гражданина в поведение любого ребенка на улице, о создании при каждом домоуправлении, клубе, школе и т. д. родительского постоянного комитета или, может быть, актива с широкими полномочиями пресечения всяких отрицательных проявлений и наблюдения за поддержанием незыблемости высокой нравственности детей. И прежде всего надо установить такой режим на улице, чтобы не было возможности детям совершать дурные поступки.
Можно придумать множество разумных и эффективных способов организации родительской общественности в целях профилактического предупреждения пороков. Не мешало бы пересмотреть и стиль взаимоотношений родителей и детей. Я наблюдал много случаев фамильярно-панибратского взаимоотношения.
Следует подумать и о том, какими средствами общественного порицания, а может, и материального ущемления, влиять на тех родителей, которые потеряли чувство родительской ответственности за воспитание своих детей, а в случае их беспомощности – помочь им вплоть до того, что, хотя бы и на время, забирать детей и содержать в здоровом коллективе за счет родителей.
Стоит всячески пропагандировать солидарные действия родителей в общественных местах. Если один родитель сделал замечание нарушителям, чтобы с ним встал другой, третий и т. д. Следует из лучших общественников по районам организовывать подвижные бригады наблюдения за благополучием поведения и безопасности детей. Надо только захотеть, и захотеть так, как всегда хотел и делал Макаренко, и можно с уверенностью сказать, что мынаведем в школах и домах, на улицах и в общественных местах высокий нравственный порядок и предупредим в среде детей всякие аморальные проявления. Это наше родительское дело.
Раздел VI
Эпистолярное наследие C.A. Калабалина
Г.К. Калабалиной
Дорогая Галочка и детки!
Сегодня я был принят начальником группы детских домов Мосгороно с исключительной теплотой. Мне было предложено принять детский дом в Барыбино на 500 человек. Дом этот стоит у них, что называется, поперёк горла своей запущенностью. Я дал согласие и завтра с инспектором еду туда на смотрины. Своё впечатление и решение сообщу завтра специальным письмом.
Я уже заполнил анкету, написал биографию и был представлен перед лицом зам. зав. Мосгороно, который любезно принял меня и добивался от меня объяснения, что я буду делать в Барыбино во имя наведения порядка и сохранения двух миллионов бюджета.
Я, как мог, так и растолковал ему.
Затем меня пригласил Наркомпрос – там предложили организовать новый детский дом для испанских детей. От этого я отказался, так как считаю, что с нашенскими мне работать будет легче.
Сегодня был в больнице у Галины Стахиевны Макаренко. Здоровье её неважно, но значительно лучше прежнего. Тебе и деткам она кланяется и целует.
Сейчас буду писать письмо Терскому, Татаринову и некоторым коммунарам, Соколову и Смене, с предложением сотрудничать со мною. Тебе работа в колонии будет, но с условием, что ты сначала отдохнёшь, а потом уж и за работу. Лучше Леночку приготовишь для русской школы. Между прочим, школа в Барыбино внутри детдома…
Как дела в колонии? Всё ли благополучно? Пиши на адрес Макаренко. Как твоё здоровье и деток? Мои вы славные! Успел кое-что сделать по делам A.C. Макаренко. Только что говорил по телефону с Колбановским (психолог). Хороший, милый человек. Завтра вечером приглашён к писателю и редактору Лукину. Если успею вернуться из Барыбино – пойду на встречу с ним.
К первому июня я жду вас к себе. Ни за что не оставайся дольше. Я без вас тут не смогу жить. Понятно?
Передавай привет всем детям и работникам.
Обнимаю и целую.
Ваш Семён. 10.05.39.
Воспитание в семье
Уважаемый Семен Афанасьевич!
Мы знаем Вашу занятость, но все же рассчитываем на «взаимопонимание». Вопрос, заданный в письме Илларионовой, – сложный, важный и, судя по почте редакции, волнующий многих родителей. Думается, что лучше Вас, истинного наследника Антона Семёновича Макаренко, блестяще разрешившего эту проблему теоретически и практически, никто не сумеет ее осветить. И просьба у нас к Вам огромная – сделать это, не откладывая в долгий ящик. Ваше имя, Семён Афанасьевич, очень авторитетно в народе, а «Вечернюю Москву» читают миллионы людей. Мы сделаем таким выступлением полезное, доброе дело.
С искренними пожеланиями
зав. лит. группой писем М. Яковлева
На Ваше письмо, уважаемая Илларионова, редакция «Вечерней Москвы» поручила ответить мне. Я не специалист и не большой любитель давать заочные рецепты по вопросам воспитания, тем более, когда от меня ждут готового ответа на конкретный случай.
Не догадываюсь, какими соображениями руководствовалась редакция, остановив свой выбор на мне в качестве автора ответов на Ваши вопросы. Может, за меня проголосовали мои сорок лет работы с «трудными» детьми или сорок лет супружеской жизни, тридцать девять лет родительского опыта по воспитанию своих пятнадцати детей – семеро кровных и восемь усыновленных. А может, еще и потому, что мне посчастливилось прожить почти два десятилетия рядом с великим Человеком Антоном Семёновичем Макаренко и питаться его мудрыми педагогическими соками.
