Слово «император» подействовало на «амазонок», которые и знать не знали, кто был этот подъехавший.
«Из Кадыковки императрица изволила отправиться в Бахчисарай, куда я, – пишет Елена Ивановна, – последовала, желая еще раз взглянуть на великую монархиню, и имела счастье еще раз представляться Ее Величеству».
Позже из Симферополя, куда прибыла императрица, потрясенная необычайным зрелищем, эффектно подготовленным по приказу князя Потёмкина, Е.И. Сарандовой был прислан бриллиантовый перстень стоимостью 1800 рублей ассигнациями, а всей роте подарено 10 тысяч рублей серебром. До конца своей долгой жизни Е.И. Сарандова (по второму браку Шидянская) потом вспоминала благодеяния императрицы и ее именитых спутников.
Что же касается ее роты, то в связи с тем, что ее формирование носило скорее экзотический, чем военный характер, она, просуществовав всего два месяца, после визита императрицы была расформирована. То есть ни в каких боевых действиях не участвовала, а ее миссия была исключительно парадной – встретить и удивить императрицу, путешествовавшую по Крыму.
Что же касается капитана Е.И. Сарандовой (Шидянской), первой в Российской империи женщины-офицера, пышные формы которой отнюдь не вязались с мифическими «безгрудными» амазонками, то она прожила долгую жизнь и скончалась 4 сентября 1849 года. После смерти титулярного советника Гавриила Шидянского она ослепла и жила в крайней нужде. Это заставило гордую женщину, никогда ни к кому не обращавшуюся за помощью, напомнить о себе императорской семье.
В результате в сентябре 1848 года князь М.С. Воронцов сообщил министру императорскаго двора князю П.М. Волконскому, что получил письмо из Симферополя от вдовы титулярнаго советника Елены Шилянской, в котором она объясняет, «что, командуя еще в царствование императрицы Екатерины ротою амазонок и имев счастие представить роту Ее Величеству, была осыпана ее милостями, что, достигнув теперь 90 лет, лишась зрения, она хотя с того времени и не беспокоила царствовавших августейших монархов просьбами об оказании ей пособия, но, находясь в крайней бедности, просит об исходатайствовании ей от щедрот Его Императорскаго Величества единовременнаго пособия».
От себя лично князь Воронцов написал, что все вышеупомянутое справедливо и что Шидянская заслуживает благодетельного внимания государя императора.
И кончилось все это тем, что 29 сентября 1848 года Елене Ивановне были выданы 300 рублей серебром и благодаря этому пособию она смогла порадоваться хотя бы в последние отведенные ей судьбой десять месяцев жизни, а также быть достойно похороненной.
Кстати, похоронена она была в Симферополе, на старом кладбище, и там был поставлен памятник из простого песчаника в форме Георгиевского креста, на котором высекли надпись: «1849 года сентября 4-го скончалась капитан амазонской роты Елена Шидянская на 95-м году жизни».
На том же кладбище была похоронена как минимум еще одна «амазонка» – Екатерина Бухольцева, красавица черкешенка, также состоявшая в «амазонской» роте в 1787 году.
«Амазонка бунтующих улиц» Теруань де Мерикур
А вот судьба Анны-Жозефины Теруань де Мерикур сложилась совсем трагически. Она родилась в 1762 году в маленькой бельгийской деревушке Маркур. Ее настоящая фамилия была Тервань, но впоследствии она изменила ее на более благозвучную – Теруань де Мерикур. Отцом Анны-Жозефины был малоземельный крестьянин, обремененный налогами и заботами о детях. Каждый лишний рот был непосильным грузом для семьи. Пришлось рано подумать о том, чтобы отправить Анну-Жозефину «в люди»: ее предназначали в прислуги.
Там она приглянулась одной богатой англичанке, которая, уезжая на родину, взяла ее с собой. Этот отъезд означал превращение робкой деревенской золушки в светскую героиню – мадам Теруань де Мерикур.
По отрывочным биографическим сведениям, она вскоре начала вести в Англии жизнь беспорядочную и весьма разнообразную. А потом, пробыв несколько лет в Лондоне, где она вращалась в среде кутящей аристократии, Анна-Жозефина вернулась в Париж и стала жить там не менее весело и беззаботно.
В 1789 году, когда началась революция, она бросила мечту сделаться известной певицей и, полная энтузиазма, окунулась в самую гущу событий. Она не забыла своего тяжелого детства, и праздной куртизанки теперь больше не было. Вместе с другими «людьми улицы» она начала распевать революционные гимны, проклинать аристократов, поклоняться первым звездам революции – Мирабо и Лафайету.
14 июля 1789 года, пренебрегая опасностью, она одной из первых ворвалась в Бастилию, прокладывая себе дорогу шпагой. Толпа устроила ей восторженную овацию.
Несколько месяцев спустя она верхом на пушке, с пистолетом в руках, в мужском костюме и с развевающимся трехцветным шарфом на шее была впереди толпы, шедшей к Версалю требовать ответа от короля. Этот голодный бунт женщин был грозным предупреждением Людовику XVI, а Анна-Жозефина стала его главной героиней.
Во время этого известного похода женщин на Версаль колоритная Теруань де Мерикур резко выделялась в толпе, а после него ее популярность в массах стала настолько большой, что она спровоцировала бешеную ненависть в среде роялистов и вынуждена была скрываться: для этого в начале 1790 года она уехала в родную деревушку Маркур. Не стоит удивляться, что ее приезд принес в этот тихий сельский уголок революционные настроения Парижа.
Теруань де Мерикур. Гравюра 1841 г.
Когда в январе 1791 года в Льеж вступили войска австрийских интервентов, Анна-Жозефина была арестована и посажена в австрийскую крепость Кюфштейн. Там она тяжело заболела, и ее пришлось переправить в Вену, где она пробыла еще некоторое время под домашним арестом.
Следствие затянулось. К тому же Анне-Жозефине удалось добиться приема у императора Леопольда II Австрийского, которого заинтересовала столь необычная пленница. Во время свидания с императором она, как всегда, решительно высказала свои революционные идеи, но Леопольд поступил по-рыцарски: Теруань де Мерикур освободили, и она смогла вернуться в Брюссель.
В начале 1792 года, горя нетерпением участвовать в борьбе, она вновь появилась в Париже. Там ее встретили овацией.
В одной из своих речей Анна-Жозефина обратилась к женщинам Сент-Антуанского предместья:
– Гражданки, вооружимся! Природа и даже закон дают нам право на это. Покажем мужчинам, что мы не ниже их в доблести и храбрости… Француженки! Повторяю вам еще раз – наше назначение высокое; сокрушим наши оковы, пора женщинам выйти из того постоянного ничтожества, в котором они находятся, столь давно порабощенные невежеством, гордостью и несправедливостью мужчин; вспомним времена, когда наши матери, галльские и гордые германские женщины, участвовали в общественных собраниях и сражались рядом со своими мужьями, отражая врагов свободы… Вооружимся, приступим к военным упражнениям, откроем запись в списки французских амазонок, и пусть в них записываются все те, кто действительно любит свою родину…
