– Не подгадь, сердечные! – крикнул он внимательно смотревшей на него орудийной прислуге и приложил глаза к оптическому прицелу.
– Прицел 80 кабельтов! – прокричал соответствующий номер башенной прислуги, не спускавший глаз с циферблата, приводимого в действие из боевой рубки.
Орудия с приятным зудением подняли свои жерла на соответствующую высоту.
Телефон зазвонил над ухом Арчеева. Он взял слуховую трубку.
– Носовой башне стрелять по «Роону». Головной.
– Есть стрелять по головному, – ответил Арчеев, вешая трубку.
– Наводи на головной четырехтрубный, – приказал он комендорам.
– Есть на головной четырехтрубный, – ответили наводчики.
Башенный унтер-офицер Ковальчук, внушительно поглядывая на застывших по местам людей, тихонько подошел к башенному командиру.
– Это что же – «Роон»? – вполголоса спросил он у Арчеева.
– Германский броненосный крейсер «Роон». Ходит для поддержки дозоров, – ответил Арчеев.
– Какова у них артиллерия? – спросил снова Ковальчук.
– Четыре восьмидюймовых с борта.
– Так что слабее нас.
– Слабее. Но их двое. Второй типа «Бремен». А вон… еще миноносцы.
– А, так что мы одни.
– Товсь! – приказал Арчеев.
– Есть товсь! – ответили комендоры.
Зазвонил телефон.
– Пристрелка. Стрелять только по ревуну, – сказали из боевой рубки.
«Рюрик» лег на курсовой угол, позволявший стрелять главным башням с 10-дюймовыми орудиями, и пошел на пересечку курса германским крейсерам.
Запел ревун.
– Пли! – скомандовал Арчеев.
Башня содрогнулась. Глухой мощный гул наполнил воздух, захватив дыхание людей. Правое орудие быстро откатилось на компрессоре и сейчас же плавно стало подтягиваться на свое место.
Правый замочный сжатым воздухом продул оставшиеся в орудии газы. Орудие снизилось и приняло положение для зарядки.
Подносчики замкнули коммутаторы элеватора, и через несколько секунд из недр башни поднялся желобообразный медный стол с лежащими на нем отдельно снарядом и зарядом. Затвор орудия открылся. Из стальной коробки позади орудия, как по волшебству, выскочил автоматический прибойник, гибкий стержень из складных отдельных звеньев с диском на конце, втолкнул в орудие снаряд и, откатившись назад, повторным движением дослал за ним заряд, зашитый в картузе.
Затвор орудия тяжело замкнулся, сочно чавкнув, и орудие снова подняло свое жерло на соответствующую 80 кабельтовым высоту. Зарядный стол, под зудящее пение моторов, опустился в бездну.
Кормовая башня выстрелила одновременно с носовой.
Всплески от падения снарядов в воду белыми пенистыми столбами поднялись перед неприятельским кораблем.
– Оба недолет, – сказал Арчеев, наблюдавший стрельбу в оптический прицел.
– Прицел 85 кабельтов! – прокричал замочный, следя за стрелкой циферблата.
Жерла поднялись еще выше.
– Товсь! – сказал Арчеев.
Запел ревун.
– Пли!
Опять глухо содрогнулась башня, перехватив дыхание людей. Левое орудие мягко осело вниз и сейчас же плавно вернулось на свое место. Загудели моторы, и повторился параллельный маневр зарядки.
Водяные столбы поднялись по обе стороны неприятельского корабля.
– Вилка! – с удовлетворением произнес Арчеев.
В это время по борту «Роона» вспыхнули сразу четыре огонька, и через 20 секунд совсем близко от «Рюрика» поднялись высокие белые, медленно тающие в воздухе фонтаны.
– Так. Сейчас и мы будем в вилке, – промолвил Арчеев.
– Прицел 83 кабельтова. Беглый огонь! – прокричал замочный, передавая указание из боевой рубки.
– Беглый огонь! – скомандовал Арчеев.
Башня дала залп, и у обоих орудий сразу началась молчаливая лихорадочная работа. Зудели моторы. Поднимались и опускались зарядные столы. Вылетали и прятались змеевидные прибойники. Башня содрогалась и гудела.
Вокруг «Роона» поднялся целый лес белых столбов. Точно вереницы смертей в белых саванах гнались за ним. Два или три раза черный дымок над его бортом отметил попадание и взрыв на палубе неприятельского корабля.
В свою очередь восьмидюймовые снаряды «Роона» взметали вокруг «Рюрика» белые каскады, которые, рассеиваясь по ветру, мелким дождем падали ему на палубу и на борта. Но скоро перешли на недолеты. Получив несколько наших попаданий, «Роон» стал уходить.
– Прицел 90 кабельтов!
Жерла поднялись еще выше. Под самой носовой башней раздался вдруг сухой треск, и черный дым поднялся вокруг нее.
«Попадание в нас, около самой башни, – подумал Арчеев. – Но странно: „Роон“ уходит. У него уже все недолеты».
И, повернув свой прицел, Арчеев увидел, что по «Рюрику» стреляет «Бремен», державшийся в стороне и не тревожимый нашим огнем.
«Так. Впрочем, у него калибр меньше. Но хорошо бьет», – размышлял он, слыша новый треск под бортом и видя белые саваны, снова вставшие вплотную к «Рюрику» с обеих сторон.
Арчеев почувствовал легкую боль в висках. Зеленоватые блики зарябили в его глазах. Вздохнул с трудом.
«Что это меня так развинтило?» – подумал он и снова навел прицел на «Роон».
Не обращая внимания на «Бремен», «Рюрик» полным ходом шел вдогонку за «Рооном», представлявшим более ценную добычу. Кормовая башня вышла из курсового угла, и стреляла только носовая.
– Навались! навались, братцы! – крикнул Арчеев, с удивлением заметив вялость и медленность в движениях орудийной прислуги. Несколько человек сидело на железной настилке, поводя вокруг мутными глазами.
– Что такое, Ковальчук? – спросил Арчеев, поворачиваясь внутрь башни, чувствуя слабость во всех членах и зеленые круги перед глазами.
– Вроде угорели как бы, – ответил тот. – Ну, ну, шевелись, молодцы! Чего расселись? Потом отдыхать будешь.
И Ковальчук, сам едва передвигая ноги, стал тормошить сидевших на полу людей.
Арчеев почувствовал, что к сладковатому, уже давно дурманившему его запаху метилового ленточного пороха, которым заряжались орудия, примешивался другой – удушливый, давивший грудь.
– Неладно, Ковальчук, – проговорил Арчеев, слезая с боевого стула. – Надо стрелять дальше, а то немец уйдет.
Ковальчук стал на место свалившегося горизонтального наводчика и, наведя нить на неприятеля, нажал спусковой рычаг.
Орудие ухнуло, откатилось, накатилось и, когда замочный открыл затвор, из орудия тихо поползла тяжелая сизая струйка непродутого газа.
– Вот оно. Не действует продувание, – сказал Арчеев. – Но и не это только. Это бывало раньше, но такого действия не производило.
