Там спят вечным сном те, о которых английские и немецкие морские офицеры, следившие за походом второй эскадры, говорили: «Никто в мире, кроме вас, русских, неспособен на то, что вы делаете».
Их светлой памяти и посвящаются эти воспоминания и вечная признательность.
* * *
Неудачи в Порт-Артуре и на полях Маньчжурии волновали не только русское правительство, но и молодую, только что родившуюся, русскую «общественность». Искали выход из создавшегося положения. Появилась мысль о посылке второй эскадры на помощь первой эскадре в Порт-Артур. И если к этой мысли подходили с большой осторожностью в правительственных кругах, то горячая «общественность» ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. Статьи в газетах, выступления и доклады чистого теоретика, профессора Морской академии капитана второго ранга Н.Л. Кладо, сыграли в этом вопросе большую и печальную роль. Кладо, ссылаясь на пример австрийцев, пославших против итальянцев в 1866 году все, что имели, включая и малые деревянные суда, настаивал на посылке с эскадрой адмирала Рожественского всех наших архаических судов, вводил в заблуждение общественное мнение, сыпал вычислениями, коэффициентами, подкупал горячностью и резкой критикой правительства. Последнее было в моде в то время.
Адмирал Рожественский был против посылки эскадры. Но он был и единственный, кто мог бы встать во главе выполнения этой задачи. Только железная воля, железная рука и бескомпромиссное чувство выполнения долга качества, которыми обладал З.П. Рожественский могли довести такую разнотипную и наспех организованную эскадру.
Наконец 11 августа 1904 года в Петергофе, на особом совещании под председательством Государя Императора, было окончательно решено послать вторую эскадру на усиление первой тихоокеанской эскадры. Государь предложил Рожественскому принять командование.
«Воля моего Государя для меня священна», – был смысл ответа склонившего голову адмирала.
С этого момента Рожественский перестал противиться посылке эскадры. Выхода у него не было. Выход пришел с огнем Цусимы.
Эскадра запоздала. Вышла она из Либавы 2 октября 1904 года. Начался крестный путь от Либавы до Цусимы. За спиной остались 20 тысяч пройденных миль. Подробности этого грандиозного морского перехода составляют отдельный, интереснейший труд. Все государства, кроме Германии, были на стороне Японии. Опираясь на свой нейтралитет, они помогали ей и мешали продвижению нашей эскадры, где и как было возможно. Без баз, в открытом море, в непогоду, на качке, грузили уголь с угольных транспортов. Жили на кораблях в тяжелых условиях. Страдали и болели в тропиках. Сколько упорства, сколько геройства и нечеловеческих усилий было проявлено русскими моряками в те дни! Сколько могил в безднах морей и океанов на том страшном пути! История перехода эскадры адмирала Рожественского и по сей день служит как поучительная, ценная книга для моряков, почти всех военных флотов.
Этот путь изнурил эскадру. Шансы на успех были ничтожны. У всех на душе тяжелым бременем лежало томительное ожидание неизвестного будущего. Железный Адмирал был непреклонен. В глубине своей суровой души он надеялся избежать приношения кровавой жертвы. После падения Порт-Артура он надеялся, что эскадру вернут. Петербург молчал. Путеводной звездой Рожественского оставалась телеграмма Государя Императора: «Мысленно, душою с вами и моей дорогой эскадрой. Уверен, что недоразумение скоро кончится. Вся Россия с верою и крепкой надеждой взирает на вас. Николай».
Рожественский ответил: «Эскадра единою душою у престола Вашего Императорского Величества».
Итак, вперед! За эту веру, за Россию, за Царя! Боже, помоги умереть!..
Адмирал Рожественский повел свою эскадру на прорыв через Корейский пролив. Его впоследствии обвиняли, почему он не избрал кружный путь вокруг Японии, через Лаперузов пролив. Критики забывали про человека, про состояние личного состава, душевное напряжение которого дошло до последней границы. Это тот нравственный элемент, на который Рожественский не мог не обратить внимание и не учесть его. 12 тысяч людей ждали смерти как избавления. Нельзя определить это ощущение словами, но сознание подсказывало, что так дальше нельзя, «на бой еще хватит, но на дальнейшее ожидание, на новый переход – нет». К утру 14 мая эскадра подошла к Корейскому проливу.
На грандиозном огне Цусимского пожара сгорела двухсотлетняя рутина, тяжелым бременем лежавшая на плечах Русского флота. Все славное прошлое, победы и подвиги времен парусных и парусно-паровых судов, как бы задерживали творческую мысль личного состава флота и не давали полностью осознать появление совершенно новой военно-морской техники. Медленно, очень медленно шла эволюция военно-морской мысли не только в Русском флоте, но и во всех флотах, имевших за собой долгое историческое прошлое. Русские моряки пришли в Цусиму, воспитанные по старым системам и понятиям, наследием прошлых времен. Они не знали то, что надо было знать, и в этом не их вина. Их так воспитали. Но если они не знали то, что требует современная техника морского боя и этих технических средств в руках у них не было, то они полностью обладали наследием предков – добросовестным выполнением долга, доблестью и верностью, до смерти, Андреевскому флагу. Судьба предназначила именно русскому флоту сгореть в грандиозном пожаре, который осветил новый путь развития военно-морской мысли.
Японский флот только что родился. Прошлое его было только 17 лет. Японцы безукоризненно скопировали все лучшее и выбрали лучшие образцы. Личный состав был совершенно свободен от наследия прошлого. В Китайской войне они проверили свои силы и все достижения сохранили в глубокой тайне. Все преимущества были на их стороне: новейшие быстроходные корабли, сила артиллерийского огня, разрушительное действие снарядов «шимоза», фанатичное настроение личного состава, отсутствие утомления. Они вступали в бой на пороге своего дома.
История повторяется. 325 лет до Цусимы, испанский громадный флот, Непобедимая армада, был разбит на голову у мыса Корнвалиса карликом в те времена, английским флотом. Героические испанцы придерживались старых методов – таранный бой и абордаж. Англичане ввели артиллерию. Испанский флот был под влиянием столетнего славного прошлого. Английский флот только что рождался. В результате – смерть рутины и рождение новой техники.
Так и в Цусиме произошло крушение и сожжение устаревших понятий, но не крушение живой, творческой русской силы.
* * *
В ночь с 13 на 14 мая вряд ли кто спал спокойно на судах эскадры. Присутствие противника ясно ощущалось. Воздух был полон радиотелеграфными переговорами. Неизбежность завтрашнего боя была неоспорима. Только чудо могло помочь прорыву. Была слабая надежда на туман, непогоду.
Утро наступило серое, мглистое. Без всякого приказания команда надела все первосрочное, чистое платье и белье. Шли на смерть. К принятию Высшей Тайны.
В 6 часов 45 минут утра справа показался во мгле силуэт изящного крейсера. Это был «Идзуми». Эскадра открыта. С этого момента она под непрерывным наблюдением.
В 1 час 25 минут показались главные неприятельские силы. Адмирал Того шел полным ходом. Огромные флаги «Восходящего солнца» развевались на мачтах. С расстояния в 32 кабельтова блеснули вспышки залпа «Суворова». «Микаса» ответил. Трагедия Цусимы началась.
