– Что случилось? – принялась тормошить соседку Донская, не зная, как и чем помочь.
Но Иоле поначалу только хлюпала носом и членораздельно отвечать была не способна. Мало-помалу Янка все-таки уловила общий смысл отрывистых объяснений. Рост волос Латте с магическим гребнем никак связан не был. Оказывается, прическа ифринг менялась лишь в одном случае – после встречи и общения с единственным, с тем, с кем возникла связь душ и сердец. Это чудо и случилось с Иоле. А поскольку общалась девушка сегодня лишь с Йордом, личность избранника сомнений не вызывала.
– Поздравляю! Значит, смена пола и переселение из комнаты тебе больше не грозят, – уяснив суть процесса единения, облегченно заулыбалась Яна.
– Да, – сквозь слезы согласилась Латте и неожиданно для самой себя зевнула.
– Давай-ка спать ложиться, – исполнила роль гласа разума соседка. – От того, что ты завтра на занятиях носом клевать будешь, никто счастливее не станет, да и сил на свидания с Йордом не останется.
– Йо-о-орд, – мечтательно протянула ифринг, спрятав розовеющее личико за завесой отросших волос. – Да, надо спать. Ой, Яна, он такой, такой…
И минут на пять выпала из реальности, рассказывая о достоинствах василиска. Яна, терпеливо неся бремя лучшей и единственной подруги, слушала молча. Только зубы дочистила и прополоскала рот. И, когда все-таки Иоле сделала паузу в хвалебной оде, подвела итог:
– Йорд – самый лучший.
– Ага-а-а, – выдохнула Иоле и неудержимо раззевалась. Романтический полет души боролся с нуждами тела, в итоге физиология победила. Ифринг зевнула раз, другой, третий и стыдливо призналась: – Мне кажется, я прямо стоя заснуть могу.
– Стоя не надо, мы ж не лошади, падать больно будет, – усмехнулась Янка и подтолкнула подругу к постели. – Лучше в кровати. А про Йорда завтра расскажешь.
– Спасибо, Яночка, ты – самая лучшая подруга! – с чувством успела выдохнуть Латте и уснула, кажется, раньше, чем ее головка коснулась подушки. Слишком переволновалась, бедняжка. Даже положительные эмоции в чрезмерном количестве утомляют, не говоря уже о сильных душевных потрясениях, каковым стала для Иоле встреча с единственным.
Утренний тошнотворный рев трубы уже воспринимался как неизбежное и почти привычное зло. Сонная Янка на автомате привела себя в порядок и поплелась на завтрак, мечтая не только об овсянке, но и здоровенной бадейке кофе. Сегодня, чувствовала девушка, иным образом поднять веки она не сможет. Пока попадать в дверные проемы Янке помогала только бдительная Иоле, корректирующая курс подруги. Ифринг даже волосы в хитрую прическу увязать успела, такую, чтобы возросшая длина казалась незаметной. Не хотела пока Латте о своем выборе извещать всех и каждого из тех, кто ведает о сути ифринг.
Напарники, Йорд, Стефаль – все тошнотворно бодрые – уже наворачивали завтрак за столиком и оживленно обсуждали вчерашний день-пустышку, не принесший никаких догадок о личности злоумышленника. Ну или не такого уж «зло», но явно, что «умышленника». В том, что неизвестному типу что-то нужно в районе башни – народ, тусующийся там, или нечто материальное, – студенты были убеждены. Вот только ответить на вопрос, что или кто там «умышленнику» нужно, пока не могли, потому опять строили всевозможные предположения, одно фантастичнее другого. Апофигеем стала сногсшибательная версия Машьелиса. Дирижируя ложкой каши (овсянку в качестве десерта сегодня взяла себе вся компания), блондин предположил:
– Может, ему ничего и не надо, хочет какой-нибудь артефакт-заклятье заложить и разрушить Башню Судьбы!
– И чего же до сих пор не взорвал? – хмыкнул критик в лице Хага.
– Жертв лишних не желает, нас жалеет, – с апломбом выдал дракончик и вздернул нос.
Компания скептически захмыкала, Лис передернул плечами, пощипал ухо и заткнулся, аннулируя неудачную версию.
– У вас сейчас что по расписанию? – проявил интерес к делам насущным Стефаль, обращаясь исключительно к Яне.
– Рисование, – буркнула девушка, уткнувшись носом в бадейку с кофе.
Вернее, предмет назывался как-то по-другому: «изображение различных образов на поверхностях» или что-то вроде этого. Рисованием его упрощенно обозвал для Янки универсальный магический переводчик академии. Полное причудливое название девушка прочитала лишь в первый раз, а потом оно само собой заменилось на доступный пониманию аналог. Точно так же, как было с медитацией и физкультурой.
– Рисовать не любишь? – удивился Машьелис.
Откинувшись на стуле, он с любопытством следил за тем, как напарница обнюхивает кружку. Кофе был зеленым по цвету, но на запах и вкус ничем от земного не отличался.
– Не умею, – поправила его Яна, делая большой глоток. – Всю жизнь по ИЗО и черчению трояки хватала. Думала, хоть в ВУЗе не будет. И опять… Ладно летописцам и пророкам для исправления почерка, но зачем блюстителям-то рисование?
– Набить руку для четкой прорисовки знаков. Декан Гад весьма требователен к студентам не из пустой прихоти. Он рассказывал немало неприятных случаев ошибочной активации знаков на листьях Игиды, приведших к ранениям блюстителей или даже к провалу миссии, – сочувственно объяснил эльф, отродясь не испытывавший трудностей в освоении искусств, будь то танцы, рисование, пение или стихосложение. – Это было до того, как все знаки на листьях после лабораторных стали проверять в обязательном порядке. В АПП не бывает ненужных уроков, Яна. Рано или поздно пригодится каждый.
– У вас рисование один раз в цикладу, а у нас по три на первом курсе было, – припомнил Йорд чуть ли не с ностальгией, а Яна с белой завистью поняла – василиск тоже никаких трудностей с предметом не испытывал. Да и Иоле, судя по ее довольной мордахе, рисовать любила.
Страданий бедной землянки никто не понял, да она и не претендовала на сочувствие. Спросили – ответила. Однако настроения девушки, вынужденной после вкусного завтрака тащиться на занятия, это ничуть не улучшило.
Единственным однозначно светлым моментом стало вручение Стефалю подарка. Растяпа Янка опять вспомнила о расческе в последний момент, уже отойдя от дверей столовой, и, торопливо пропыхтев напарникам: «Вы идите, я догоню», – ринулась назад, окликая старосту:
– Стеф?
– Да, Яна? – тот сразу остановился и обернулся со своей обычной приятной полуулыбкой, сворачивающей мозги набекрень многим девицам в АПП.
– Это тебе, а то ты ведь без гребня из-за меня остался. – Янка вложила в руку эльфа расческу.
– Благодарю, – признательно кивнул Стефаль и склонил голову, пряча зарозовевшие кончики ушей под длинными волосами, лежащими с таким элегантно-небрежным изяществом, какое достигалось земными модницами лишь ценой посещения элитных парикмахерских. Для более цветастых изъявлений признательности место и время были уж больно неподходящими. Кроме того, юноша чувствовал себя виноватым, о чем и не преминул поведать доброй собеседнице:
– Я не заслужил подарка после всего, что вам пришлось пережить из-за истории с отравой…
