От этой мысли у нее сжалось сердце.
— Воинам не нужно убивать, чтобы выиграть битву. Ты не забыл об этом?
Когтелап остановился и возмущенно посмотрел на нее.
— Я защищаю свою территорию!
— Ты ее уже защитил, — ответила Синегривка. — Этот домашний получил урок.
Котенок за ее спиной кое-как поднялся на дрожащие лапы и с ужасом смотрел по сторонам.
— Ладно, — согласился Когтелап и оскалил зубы на котенка. — Теперь ты меня никогда не забудешь!
Но Синегривка не собиралась уступать. Когда малыш убежал прочь, она грозно посмотрела на Коггелапа и прошипела:
— Если я еще хоть раз увижу, что вы вытворяете что-то подобное… — она грозно перевела взгляд с оруженосца на наставника. — Я немедленно доложу Солнцезвезду!
— А что мы такого делали? — осклабился Остролап. — Мы всего лишь защищали территорию Грозового племени от вторжения, как подобает всем настоящим воителям.
— От вторжения? Вы воевали с беспомощным котенком!
— Это его проблемы, — пожал плечами Остролап.
Затем он развернулся и пошел в лес. Вскоре его косматая шкура скрылась за деревьями. Когтелап, задрав хвост, потрусил следом за своим наставником. Судя по его виду, он был очень горд своей победой.
Синегривка молча смотрела им вслед, чувствуя, как холодная ярость пульсирует в ее лапах.
«Я не позволю тебе прибрать к когтям наше племя, Остролап!»
Глава XIV
— Звездное племя гордится твоей мудростью и преданностью. Отныне тебя будут звать Буран! Солнцезвезд прижался щекой к макушке белоснежного воина, и все Грозовое племя разразилось радостными криками:
— Буран! Буран!
Синегривка закрыла глаза. Радость и облегчение, словно дождь, хлынули на нее.
«Я сдержала свое обещание, Белогривка. Я сберегла его, вот он и воитель!»
Синегривка так и не стала наставницей Белыша. Солнцезвезд решил, что родственники не всегда могут быть хорошими учителями для своих воспитанников, тем более что после смерти Белогривки Синегривка заменила Белышу мать. Вместо этого он вскоре дал Синегривке на воспитание Снежинку, а Белыш попал в оруженосцы к Лоскуту, и Синегривка была очень довольна этим выбором. Белыш тренировался вместе с Когтелапом, и Синегривка с радостью убедилась, что присутствие умного и мягкого наставника постепенно укротило свирепое влияние Остролапа. Она сама пользовалась любой возможностью, чтобы принять участие в воспитании Белыша, однако Остролап очень пристально следил за подготовкой Когтелапа и угрожающе скалил зубы всякий раз, когда Синегривка пыталась чему-то научить и его оруженосца.
Синегривка открыла глаза, согретая радостными возгласами, которыми Грозовое племя приветствовало нового воина. Буран вырос большим и красивым котом, он стоял с высоко поднятой головой, глаза его сияли, а густая белоснежная шерсть блестела под солнцем Листопада. Ночью прошел дождь, и лес сверкал серебряными каплями, в которых горели маленькие радуги.
Четыре времени года сменилось после той ночи, когда Синегривка во сне пообещала Белогривке позаботиться о ее сыне. За это время в Грозовом племени произошли большие перемены. Рыжелап, Искролапа и Пестролапа перебрались в палатку оруженосцев, хотя Пестролапа все свое свободное время хвостом ходила за Пышноусом, готовая бесконечно слушать его рассказы о целебных травах. Сорняк и Шаркун мирно скончались во сне, и соплеменники до сих пор с тоской вспоминали их. Космач и Ветреница присоединились к Камнехвосту, Зяблице и Алосветик в палатке старейшин. Кривуля обосновалась в детской, ожидая рождения первенцев. Она очень волновалась, что ей придется растить котят в пору Голых деревьев, но Грозовое племя без страха смотрело в будущее, а значит, могло прокормить и защитить котят даже в самый жестокий голод и стужу.
Остролап стал старшим воителем и занял место в центре воинской палатки. Когтелап четыре месяца тому назад получил воинское имя Коготь и, вопреки всем правилам, постелил себе подстилку рядом с Остролапом, проигнорировав места во внешней части палатки. Ни один воин не решился сделать ему замечание — то ли из уважения к свирепой отваге молодого полосатого воителя и его бывшего наставника, то ли из страха перед ними обоими.
Остролап стал Когтю вместо отца — он учил его побеждать любой ценой, провозглашая неукротимую отвагу главным смыслом Воинского закона, но Синегривка по-прежнему не считала его методы достойными подлинного уважения.
Коготь молча наблюдал за посвящением Бурана. Молодой воин, радостно сверкая глазами, подошел к Синегривке и склонил голову.
— Спасибо, — низким баском проурчал он. — Спасибо за все, что ты дала мне.
Сердце у Синегривки расцвело от любви и нежности.
«Я никому не позволю тебя обидеть! — молча поклялась она. — Никогда».
— Твоя мать сейчас гордилась бы тобой, — сдавленно пробормотала она.
— Я знаю, — ответил Буран. — И тобой тоже.
Сморгнув слезы, Синегривка вытянула шею и слизнула травинку, приставшую к белоснежному плечу Бурана. Сердце ее сжалось, когда она заметила шрам за ухом белого воина. Этот шрам оставил Бурану Коготь, когда, еще будучи оруженосцем, не втянул когти на одной из тренировок. Тогда Синегривка в бешенстве набросилась на Остролапа.
— Этого бы никогда не случилось, если бы ты научил Когтелапа уважать своих соплеменников!
— Сначала соплеменники должны заслужить его уважение, — презрительно процедил Остролап.
— Да ведь Белыш совсем недавно стал оруженосцем! Теперь он станет бояться тренироваться!
— В следующий раз будет проворнее, и ничего с ним не случится.
Синегривка, кипя от бешенства, пошла прочь. Остролап был не прошибаем. С тех пор она не раз видела, как Остролап незаметно стравливает оруженосцев друг с другом, провоцируя их сражаться почти всерьез. Увидев шрам, Синегривка привычно подавила приступ злости.
«Что сделано, то сделано. Возможно, жестокость Остролапа закалила Бурана, сделав его сильнее и тверже».
— Буран! — хором воскликнули Львиногрив и Златошейка.
Буран в последний раз прижался щекой к щеке Синегривки и отбежал к друзьям.
«Зяблица!»
Синегривка вспомнила, что обещала рассказать старой кошке о том, как прошла церемония. В последние дни Зяблица так ослабела, что уже не вставала с подстилки. Подбежав к куче с добычей, Синегривка выбрала сочную мышку и полезла под ветки поваленного дерева.
Зяблица лежала в своем гнездышке, закрыв глаза и зарывшись носом в лапы. Ее некогда красивая пестрая шерсть потускнела и торчала клочьями, но старая кошка по-прежнему не теряла юмора, и даже смерть Шаркуна и Сорняка не сломила ее характер.
