Руся фыркнула. А еще кто-то очень быстро позабыл вселенскую любовь к неземной и прекрасной нимфе.
– «Все время помнить прошлые напасти, пожалуй, хуже свежего несчастья…»
[39]. Да, шеф?
– Что? – растерянно переспросил Лик. Окружающая действительность поплыла рябью и рассеялась. Судя по голосу, рядом с Марусей стоял прежний Эйдолон. Она тихо ойкнула.
– Ты что тут делаешь? – Теперь голос начальника не обещал ей теплого приема. – Ладно, не важно, – быстро ответил за нее Лик и начал подталкивать куда-то в сторону. Куда именно, Руся в кромешной тьме не видела, но очень надеялась, что к решению всех насущных проблем. – Отойди и проси себе выход. Пустоши тебя всегда слышат. И не вздумай за мной…
Договорить начальству не удалось. Ослепляющей вспышкой окружающую прохладную влажную тьму сменил сухой обжигающий свет.
Руся часто заморгала, стараясь как можно быстрее рассмотреть новую реальность. Кто знает, какие враждебные создания обитают здесь? Даже горстка злобных человечков с дохлым зайцем наперевес может богу нервы попортить, если врасплох застанут. Проморгавшись, Руся поняла, что ее опасения были не напрасны. Реальность оказалась страшнее предыдущих. Вдаль, насколько хватало глаз, уходила изувеченная мертвая земля, покрытая, словно шрамами, глубокими ровными оврагами. Рваное выжженное маниту исходило от каждого ее камешка, от каждой ее горсти. Сухой раскаленный ветер подхватывал и уносил ввысь пыль и пепел, закрывая солнечный свет.
– Добро пожаловать в ад, гости дорогие.
Лик в мгновение оказался лицом к противнику и спиной к Марусе, закрыв собой непутевую ведьму.
– Крайняя мера, волк, – вздохнул устало ангел. – Вам от меня какой вред? Мы давно знакомы… Или будем давно знакомы. Я порой путать начинаю. Тело не стареет, а вот разум – да.
Руся осторожно выглянула из своего укрытия. Она никогда не испытывала каких-то особых эмоций по поводу легенд о крылатых прекрасных созданиях. Как не испытала и глубокого шока от недавней находки. Скелет и скелет. С крыльями, значит, с крыльями. Ни благоговения, ни восторга, ни особого удивления, ни печали. Вот и стоящий перед ней светлый прекрасный юноша не породил в ней глубоких переживаний. Единственное, что ее обеспокоило, – личность собеседника. Ангел не тот. Руся нахмурилась:
– Вы не Гаврила.
Лик тихо, но вполне внушительно зарычал.
– Ну а что? – прошептала Козлова. – Он же сказал, что никакого вреда.
– Да ты даже не знаешь, кто он!
– Азазель я, – представился юноша. Мощные белые крылья распахнулись, закрыв всю троицу от очередного порыва ветра. – К Гавриилу попадать не стоит. Убьет, глазом не моргнет.
– Он жив?
– Смотря когда, – пожал плечами Азазель. – Но вообще я тот, кто его уже извел. Зачем ты его ищешь?
– Разобраться хочу. – Какой-либо определенный ответ Лик давать не собирался. Он пока слабо представлял, что с полученным признанием может сделать. Ни одно из сущих созданий не способно справиться с силой, стоящей перед ними. Спасти ведьму, а там уже решения принимать. К сожалению, продумывая пути отступления, Лик про особенности поведения спасаемой ведьмы забыл.
– У нас двое сотрудников из Иномирья в третьем мире исчезли. Вы их оттуда вынуть не могли бы? Вы же оттуда приходите? А мы где? – Весь монолог Руся произнесла без пауз, на одном дыхании.
Лик пробормотал сквозь зубы проклятия, а Азазель рассмеялся.
– Ты ей больше доверяй. Знаешь, отчего Нинхурсаг
[40] ее просьбы с первого раза верно толкует? Разум у нее чистый, суть-магия чистая. Не нужно вести ее к истине, она ее сама всегда чует и следует за ней. Ты ж наверняка в темноте с черепушкой Гаврилы стоял, пока она не явилась. Тебя обязывали обдумать, к кому ты пойти должен. А она не отягощает себя твердыми непоколебимыми целями, она действует по наитию и сразу.
Лик нахмурился, с сомнением глядя в желто-серые равнодушные глаза.
– На земле мы, в мире человеческом. Порезвился тут глупец ваш, что всесильным себя мнит. Скучно ему, уродцу безмозглому, было. Исправлять теперь придется, – продолжил Азазель. – А что касается друзей ваших, ступайте, я приду.
Как поймал кошку, Клеомен не запомнил. Осознавать себя и окружающую действительность здраво начал, только уже лежа на спине и сжимая в объятиях Мос.
– Черт! – оскалился он, когда боль острой вспышкой пронзила тело.
Мосвен испуганно вздрогнула и поспешила как можно осторожнее выбраться из спасительного кокона объятий. Причем из кокона буквально. Синее пламя полыхало вокруг ее шкуры, не причиняя вреда и спасая от внешней среды.
Как только она пошевелилась, пламя утихло. Мос закрыла собой своего спасителя и окинула быстрым оценивающим взглядом окружающий мир на предмет угроз или опасностей. Мир был велик и одет снегом. Ряды черных горных хребтов со склонами, укрытыми белым покрывалом. Дул ледяной пронизывающий ветер. Кошка принюхалась, не приносит ли он сторонних запахов. Никого постороннего она не почуяла. Только сырость и холод.
И кровь. Отчетливый металлический и сладковатый запах крови. Мосвен испуганно выдохнула, приподнялась и взглянула на черта. Ярко-алое пятно медленно расплывалось под его шеей, быстро пропитывая и подтапливая рыхлый свежий снег. Клеомен не двигался и не дышал. Безжизненный взгляд равнодушно созерцал небо.
Мосвен замерла, не в силах пошевелиться или даже просто о чем-то подумать. Она была сотрудником Интерпола и хорошо знала, как выглядит смерть. Но не как выглядит его смерть. Он совершенный всегда и во всем. Он не мог вот так просто…
Мос прижала пальцы к его шее, стараясь ощутить пусть самое слабое, но движение маниту в крови. Попыталась перевести свою оболочку в энергию для него. Только она не была богиней или ведьмой, всего лишь хищной кошкой. И ясно осознавая тщетность попыток спасти Нефера, независимая свободолюбивая хищница ревела навзрыд, проклиная себя на все лады.
Воеводе не составило никакого труда отшвырнуть молодого полусоздателя подальше. Усталый, напуганный, спросонья застигнутый врасплох, он сопротивления толком оказать не мог. И уж тем более не мог оказать его Воеводе. Силу своего удара старый вояка не рассчитывал, а потому вогнал мальчишку в землю едва ли не по плечи. К стонущему юнцу направились двое солдат. Азазель с печалью подумал об этих прекрасных, но безвольных душах. Созданные для подчинения, а не для выбора, они напоминали ангелу о том далеком мире, в котором он рос. Вот они слепо следуют указу командира, и не отяготят их после, как это бывает, к примеру, с людьми, сомнения. Они себя никогда не спросят, а справедлив ли указ, верен ли выбор.
Юный Атум сердито фыркнул и неимоверным усилием воли заставил себя выбраться из земли. Покачиваясь, он встал, готовый принять бой. Страха и отчаяния в нем было больше, чем всякой силы. Азазель улыбнулся. Шевельнулось в душе что-то. То ли нежность, то ли восхищение. Хороший мальчишка, умненький. Глядишь, что полезное получится. Ангел решительно взмахнул крыльями и полетел вниз к подножию гор, туда, где на морском берегу началось неравное сражение.
