Илья в это время помогал спасателям погрузить в вертолет то, что осталось от экипажей «крокодилов». Обугленные до черноты лица погибших, то удивительно спокойные, то застывшие в страшных гримасах, невольно вызывали страх. Потрясенный случившимся, Илья впредь зарекся выезжать на «боевые». Его репортажи о боевых действиях военная цензура все равно не пропустит, а ему самому хватило и недели, чтобы все понять и насчет интернационального долга, и всего остального. Теперь он мечтал только об одном – поскорее вернуться с Настей домой в Союз.
* * *
Афганская эпопея закончилась для журналиста-международника Ильи Ладогина намного раньше, чем он рассчитывал, причем самым неприятным для него образом. Сначала его срочно отозвали из Кандагара в Кабул освещать произошедшие перемены в афганском руководстве – Горбачев заменил Бабрака Кармаля на более удобного для себя Наджибуллу, руководившего до этого службой государственной безопасности. Формально Бабрак Кармаль был освобожден от обязанностей Генерального секретаря ЦК партии по решению 18-го пленума ЦК НДПА «по состоянию здоровья», но все прекрасно понимали, что решение это было принято в Москве, без которой Кармаль и шагу не мог ступить.
На вилле АПН Илья наконец-то встретился с Джессикой Фоули. Эта совершенно сумасшедшая американка побывала на «той стороне» у душманов и теперь добралась до Кабула писать об ограниченном контингенте советских войск в Афганистане. Джессике не терпелось поделиться с ним своими впечатлениями о моджахедах. Илья, не подозревая о том, что его номер в отеле «Интерконтиненталь» прослушивается контрразведкой КГБ, пригласил взбалмошную американку к себе. Столь пристальный интерес комитетчиков к его скромной персоне был неслучаен. Накануне в представительство КГБ в Афганистане поступил сигнал от начальника политотдела бригады подполковника Акиева об антисоветских настроениях побывавшего в их бригаде корреспондента АПН Ладогина. С этого момента Илья попал «под колпак» контрразведки.
Оказавшись в люксе наедине с Ильей, Джессика первым делом приняла душ и была весьма разочарована тем, что он не собирался заняться с ней сексом в этом роскошном номере, хотя она недвусмысленно ему на это намекнула. Ну, нет так нет, смирилась она. Ведь не для занятий любовью она, в конце концов, так жаждала с ним встретиться. Зато уютная обстановка в номере очень способствовала их доверительному разговору, что называется, по душам, только вот Илье откровения с ней обошлись очень дорого.
Прослушав диктофонную запись афганской исповеди бывшего десантника Николая, он, вместо того чтобы опровергнуть рассказанные этим предателем родины ужасные факты дедовщины и преступлений советских войск, как ожидали от него подслушивающие его контрразведчики, Илья подтвердил американской журналистке, что все, что наговорил ей этот перебежчик, похоже на правду. Но это было бы еще полбеды, поскольку все, что рассказал Николай, и про дедовщину, и про карательные операции, когда Советская армия стирала с лица земли кишлаки вместе с их жителями, действительно было правдой. А вот высказывания самого Ильи, что он думает по поводу советского вторжения в Афганистан, это уже была антисоветчина в чистом виде, так что начальник политотдела правильно сигнализировал в КГБ о столь неблагонадежном журналисте-международнике.
Сам начпо узнал о том, что благодаря его бдительности корреспондент АПН Ладогин был чуть ли не под конвоем отправлен обратно в Москву, когда Илья уже был уволен из АПН с «волчьим билетом» и вернулся в свой родной Харьков. О своем дипломе журналиста-международника он мог теперь забыть. Надо было искать другую работу, не связанную с журналистикой.
Многие из его знакомых альпинистов, имея высшее образование, работали малярами-высотниками. Альпинисты умели покорять не только горные вершины: они герметизировали стыки панельных домов, оказывали незаменимую помощь при строительстве гидроэлектростанций в горах, реставрировали купола церквей, участвовали в аварийно-спасательных работах, где без техники альпинизма невозможно было обойтись, могли в рекордные сроки произвести ремонт двухсотметровой трубы и покрасить любую металлоконструкцию – от высоковольтной опоры до телевышки.
В альпинистской среде профессия маляра-высотника считалась намного престижнее профессии инженера – на одной только герметизации межпанельных швов в многоэтажных домах маляр-высотник за день мог заработать столько, сколько советский инженер за месяц. Но главное, что привлекало Илью в профессии высотника, – это полная независимость от всякого рода начальства. Формально альпинистские бригады высотников числились при различных спецРСУ, где лежали их трудовые книжки, но объекты для покраски они искали себе, как правило, сами, поэтому сами и определяли, где, когда и как им работать. Такую невиданную для простых работяг свободу высотные бригады альпинистов заслужили тем, что, используя технику альпинизма, они могли высотную работу любой сложности – будь то покраска телевышки или замена водосточных труб – выполнить в несколько раз быстрее, чем профессиональные монтажники-высотники и маляры-штукатуры. К тому же альпинисты выполняли ремонтные работы на промышленных объектах без остановки производства, потому что им не нужно было возводить строительные леса, чтобы побелить потолки в цехах.
В одну из таких альпинистских бригад и устроился Илья, а заодно решил возобновить занятия альпинизмом и скалолазанием. Так что увольнение из АПН пошло ему только на пользу.
Через месяц он получил от Насти письмо, в котором она сообщила, что у них будет ребенок. Новость не стала для Ильи такой уж неожиданностью, ведь, когда Настя впервые отдалась ему, они в пылу страсти даже не думали предохраняться. По причине беременности ее контракт в Афганистане закончится на полтора года раньше, и она приедет к нему навсегда. И никакой начпо не мог помешать Насте уйти в декрет. Так все и произошло. В начале декабря Настя прилетела к Илье в Харьков. Так что новый 1987 год они встречали вместе.
В положенный природой срок Настя родила ему сына, а через два года еще одного. Став отцом двоих сыновей, Илья пообещал Насте бросить альпинизм, потому как он прекрасно понимал, что нельзя бесконечно испытывать судьбу. Даже самые выдающиеся альпинисты мира не застрахованы от поджидающих их на маршруте роковых случайностей и чрезвычайных ситуаций. Хотя сам Илья был уверен, что с ним в горах ничего не случится. Ведь если трезво оценивать свои возможности, то риск сводится к минимуму. Однако невозможно предусмотреть все, что может тебя ожидать на восхождении. Так, человек бессилен против молнии, камнепада, ледового обвала, летящей сверху лавины. Поэтому чутье подсказывало ему, что с альпинизмом пора завязывать, а своей интуиции Илья доверял.
Когда он только начал заниматься скалолазанием, первым правилом, с которым его ознакомили, было: в случае камнепада прижаться к скале, тогда вероятность того, что камень угодит в голову, минимальна. Спустя два года Илья получил второй спортивный разряд по альпинизму и считал себя уже достаточно опытным альпинистом. В августе он выехал с командой скалолазов на сборы в Крым. Тренировались они на скалах в сказочно красивом уголке Крыма – горном массиве Караул-Оба. Стояла жара, все расслабились. Илья сидел под скалой, одной рукой страховал через зажим товарища, второй рукой доставал себе из кулька гроздь винограда.
