Я приподняла край одеяла, свесила голову вниз и очень внимательно посмотрела на тупую «мордочку» левого башмака.
Чем угодно клянусь – она была испачкана краской-«серебрянкой»!
Я оглянулась – Павел лежал с закрытыми глазами, ровно дыша и расслабленно улыбаясь. Я придвинулась ближе, положила ладонь на его размеренно вздымающуюся и опускающуюся грудную клетку и тихо спросила:
– А что, милый, белые розы в Ницце дороже красных? Или за оптовую покупку тебе дали скидку?
– Нет, не дали… – Павел осекся и открыл глаза.
– Лежать! – прошипела я, загнув пальцы крючками и втиснув ногти в его кожу. – Я все поняла! На твоей обуви след от «серебрянки», я знаю, откуда она, я тоже споткнулась о ту свежеокрашенную оградку – она так неудобно, углом, выпирает на дорожку!
Я оценила выражение, появившееся на лице мужчины, как смущенное, и накативший на меня приступ понятливости усилился:
– Так вот почему вчера утром ты не пришел позавтракать со мной – ты в это время был на кладбище!
– Ну и что?
Павел поморщился – очевидно, мои ногти причиняли ему боль, но он не сделал попытки отстраниться.
– А то, что это ты положил белые розы на могилу Герофилы! – Я свернула свою когтистую лапку в кулачок и стукнула им по груди Павла. – И не отпирайся, ты об этом уже проболтался!
– Ну и что? – упрямо повторил он.
– Что?! – Я возмущенно всплеснула руками. – Ты еще спрашиваешь – что?! Ты, любитель свежих роз! А то, что лепестками таких же красных роз, как эта, – я кивнула на цветок, увядающий без воды на столе, – была усыпана постель Герофилы и ее Аполлона в соседнем номере! И такие же алые лепестки вчера поутру кто-то рассыпал на тротуаре перед отелем! Да уж не ты ли это сделал?
– Я всего лишь принес розы на ее могилу, – тихо сказал Павел. – И не красные розы. Белые.
Он произнес это так значительно, что я немного растерялась. Белые, красные, да хоть серо-буро-малиновые в крапинку – какая, собственно, разница?
– И что? – нахмурилась я.
– Очень, очень оригинальная реплика! – тут же съязвил мой внутренний голос.
Павел молча одевался. Я закуталась в одеяло и смотрела на него. Зрелище было недолгим – собрался он быстро.
– Ты уходишь. Я тебя обидела.
Поставить отчетливый вопросительный знак в конце предложения мне не удалось.
– Прости! – обернувшись на пороге, нелогично сказал он.
Дверь открылась и закрылась.
С минуту я исподлобья смотрела на нее, все больше мрачнея, потом наградила добрым кулачным ударом многострадальный матрас, с чувством сказала:
– Да пошел ты! – И упала на подушку.
Поворочалась с боку на бок, не успокоилась, отшвырнула в сторону одеяло и встала с постели.
Алая роза, подаренная мне вчера, увяла без воды. Нетронутый кофе в бумажных стаканах на подносе покрылся противной пленкой. Да что же это такое, боже мой, неужели я все испортила?!
– Здоровая самокритика, неужели? – опять съехидничал мой внутренний голос.
– А ну, цыц! – скомандовала я ему и твердым шагом проследовала под душ.
За что я особо люблю недорогие европейские гостиницы, так это за гарантированное отсутствие высокотехнологичных устройств в ванной комнате. У меня были случаи убедиться, что отели одинаковой категории и даже одной и той же сети в старушке-Европе и в молодых амбициозных странах Востока могут очень сильно отличаться по размерам апартаментов, сервису и комфорту. Это, в общем, нормально. Но та космическая душевая в стиле «хай-тек», которой был оснащен мой номер в «пятизвездном» отеле в Дубае, надолго вызвала у меня стойкий комплекс неполноценности! Я уж не говорю о тихом ужасе добровольного участника опасного эксперимента, с которым я всякий раз вступала в наполовину мраморный, наполовину стеклянный куб с гранями, усеянными многочисленными стальными ручками, трубками, воронками и форсунками. Любознательность и гордость не позволяли мне отказаться от исследований, но результат сражения с прирученной (увы, не мной!) водной стихией всякий раз был непредсказуем.
То ли дело старая добрая ванная комната в «Ла Фонтен»! Тесная кабинка с длинношеей трубой, рассеивающей воду над головой купальщицы исключительно в режиме теплого летнего дождика; поддон с воронкой, заглатывающей воду с жадным спазматическим чавканьем – все элементарно просто, интуитивно понятно, ожидаемо и предсказуемо. Включая неизбежную лужу на полу.
Чтобы не топтаться босыми ногами по скользкому мокрому полу, я бросила на него полотенце. Вышла из кабинки, вытерлась сухим полотенцем и устремила вопросительный взгляд в зеркало над умывальником. Запотевшее, оно отражало некий смутный образ, похожий на меня весьма и весьма отдаленно.
И вот тут на меня нахлынуло то, от чего я с помощью спиртного, безудержных плясок и разнузданного секса бежала вчера вечером и последующей ночью: тревожные и даже пугающие мысли о мертвой старухе, поразительно похожей на юную Марину Тарасову.
С поправкой на значительную разницу в возрасте, у этих двух женщин было одно лицо! Доживи Марина до преклонных лет, я уверена, ее тонкий прямой нос так же загнется крючком, скулы и подбородок обозначатся резче, уголки длинного рта опустятся, и только брови необыкновенного рисунка «квадратный корень», наверное, не изменятся, разве что утратят насыщенный темный цвет.
Так, может быть, Герофила – дальняя родственница Марины? Например, ее прабабушка? Или же эти женщины – двойники?
Один мой приятель, бывший кагэбэшник, в подпитии любит шокировать публику рассказами о двойниках известных людей. Особенно удается ему комическая история о том, как личный охранник российского президента, будучи в отпуске, отправился в родном сибирском городе в парную и вдруг увидел на полке рядом с собой голого Путина! Шокированный секьюрити вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и отсалютовал «президенту» дубовым веником, а присутствовавший при сем народ разразился гомерическим хохотом: оказалось, мужик, фантастически похожий на первое лицо государства не только лицом, работает простым водителем на заводе.
Обычно после этого рассказа все беседующие начинают активно вспоминать подобные истории, и складывается впечатление, что таких случаев немало.
Но ведь если двойники есть у «звезд», то они должны быть и у людей обычных, так ведь? Мне, например, пару раз случалось слышать от малознакомых людей из каких-нибудь дальних краев, будто я очень похожа на какую-нибудь их тамошнюю приятельницу. Разве это не повод думать, что мир полон двойников и мы просто не знаем о том, что за тысячи километров от нас живет наш «близнец»?
Генетики, кстати, не считают невероятной версию о том, что природа, точно конвейер, то и дело выдает более или менее точные копии одного и того же человека.
Ученые говорят, что поразительное сходство между посторонними людьми может объясняться тем, что на самом деле они вовсе не чужие. Простой математический анализ показывает, что любой человек, оставивший потомство, через несколько поколений становится предком сотен кровных родственников. Через тридцать поколений такая семейка включает почти миллион человек! А ведь все эти близкородственные связи формируются на основе передачи генетического материала. Конечно, гены перемешиваются подобно тому, как тасуются карты в колоде, но иногда выпадают и одинаковые карты. Это не выдумка, это теория вероятностей. Так что случаи поразительного сходства не исключение, а правило генетики.
