Ну, что-либо считать никому не запрещено. Особенно, если никто не возражает.
Да и что такое центр? Разве над ним нет еще центрее? И разве не надо и центру в чьих-то глазах выглядеть пристойно, компетентно и удачливо? Конечно, все понимали, что прибыль от высокодоходных операций никогда, не может быть указана и выявлена полностью. А как там и насколько, на какие такие государственные нужды делилось даже то, что учитывалось в каких-то засекреченных сводках, о том ведь тоже никто ни у кого не спрашивал.
Знал Харт и о том, что после войны, после образования ЦРУ США, ситуация с неподконтрольным никакому государству, но и не вполне частным бизнесом только усугубилась. Вышла, так сказать, на новую спираль.
Коротко говоря, к дядям, начавшим когда-то дело на деньги Москвы, начали присматриваться таковые же, но снабжаемые из Вашингтона.
Вашингтонские парни всегда с крайней раздражительностью относились к попыткам полного их контроля со стороны обезумевших от демагогии и безответственности политиков. Но независимость в делах начинается и заканчивается независимостью финансовой.
Конгрессмены и сенаторы всегда могли охолодить крутых ребят из Лэнгли, указав на тот простой факт, что денежки налогоплательщиков распределяются для них именно на Капитолийском холме.
Но даже если примириться с их опекой, которая, чего уж скрывать, никогда не была и по самой специфике дела никогда не могла быть слишком плотной, так вот, даже если закрыть глаза на их ценные – только для них самих! – указания, то все равно сразу же возникла проблема с нехваткой наличных сумм. А ведь были случаи, когда какие-то жалкие два-три, а то и один миллион долларов, но прямо сейчас, в кармане, в кейсе, в свертке, из рук в руки и, конечно, без всяких расписок и документов, короче говоря, в форме, которая в современной России называется «черный нал», и… И необходимые или желательные результаты могли быть достигнуты там, где не давало эффекта многолетнее давление на государственном уровне. Давление, которое обходилось в десятки и сотни раз дороже и неизбежно требовало не только денег, но и политического торга.
ЦРУ могло делать свои деньги на многом. В конце концов, самым надежным оказывалось просто использование своего влияния на местные элиты в десятках мелких государств, не отличающихся внутренней стабильностью. Надежным из-за практической невозможности разоблачения. Там и разоблачать-то нечего.
Местные князьки и министры обороны, люди, возглавляющие безопасность, принимающие решения в области закупки вооружений, – все они считали агентов ЦРУ своими друзьями. Более того, считали их, и не без оснований, своими благодетелями, которые вносят решающий вклад в независимость и процветание их маленькой, но – благодарение Богу! – абсолютно независимой страны.
Случались, конечно, и взятки, и недоразумения со стрельбой, взрывом автомобилей или преждевременным государственным переворотом, который иногда, именно в силу своей преждевременности, ограничивался недоворотом, случалась время от времени и другая разнообразнейшая чепуха и самодеятельность. Но суть дела, его стабильная и долговременная основа, заключалась, разумеется, не в этих фейерверках, а в том, что все всегда знали, но о чем не говорили, что подразумевалось само собой. Многократно опосредованное участие в самых высокодоходных статьях местного экспорта и импорта, изощренно завуалированные формы «благодарности» за лоббирование местных интересов в далеком Вашингтоне, «подарки» в виде годовых абонементов на проживание в самых дорогих отелях или на полеты в первом классе на международных авиалиниях. Купоны лотерейных билетов местной лотереи с миллионными выигрышами, причем иногда такие «общенациональные» лотереи устраивались специально только для того, чтобы иметь возможность подарить хорошему американскому другу хороший местный билетик. Бесплатный, или за символическую цену ремонт недвижимости хорошего человека, после которого эта недвижимость из дряхлой хижины или в крайнем случае конюшни превращалась в усадьбу. В двух-трехэтажное поместье.
Да мало ли, в самом-то деле, можно сделать для людей, которых искренно уважаешь? И от которых кое в чем важном зависишь. Так или иначе, но «свободные» деньги ЦРУ не могли не встречаться на крутых поворотах высокодоходных операций с денежками КГБ, которым приделывали ноги уже давно загоревшие под тропическим солнцем чекисты с банковским уклоном.
Эти деньги иногда враждовали одни против других. Иногда, что было чаще, объединялись, усиливали друг друга, вкладывались в совместные проекты.
Деловые люди, как с той, так и с другой стороны, прекрасно понимали друг друга, иногда десятилетиями даже не видя и не зная партнера в лицо. Так во всем мире понимают друг друга брокеры на финансовых биржах, специалисты по ценным бумагам и, наконец, валютные спекулянты и компьютерные грабители. Взломщики. Хакеры. Если уж по простому-то говорить.
Оригинальное это явление, которому и название-то трудно подобрать – Финтернационал? – удачно лавировало между торосами холодной войны, именно из столкновения и скрежета этих торосов и получая свой первоначальный капитал, который потом уже многократно оборачивался и возбухал в воронках джунглевых революций, войн и переворотов.
Как Вашингтон, так и Москва прекрасно понимали, что эти эвентуальные центры силы, не вполне подотчетные породившим их правительствам, суть явления «неправильные». Могущие в будущем, да и вообще в любой момент, представить угрозу.
Хотя вот так сразу даже и не скажешь: угрозу – чему?
Государственной безопасности?
Разумеется, в конце концов, именно так. Только не в этой кондовой формулировке, которая понимается однозначно, как угроза одному государству со стороны другого.
В данном же случае речь, скорее, могла идти об угрозе государству как таковому. Государству, как достижению и форме развития человеческой цивилизации, начиная с древнейшего Урарту, с первых фараоновых династий в Египте, с объединения племен в долинах Тигра и Евфрата.
Харт знал, что и в КГБ, и в ЦРУ имеются компактные, сверхзакрытые группы, отслеживающие положение дел у полуотвязавшихся нелегалов. Сам он к работе таких групп никогда не привлекался, но знал нескольких офицеров, которые в разные годы выполнили для них отдельные задания.
И он иногда обращался к этим офицерам, когда ему случалось встретиться с чем-то труднообъяснимым. В ответ он слышал многоречивые, но, в общем-то, мало в чем помогающие речи, пересыпанные такими терминами, как «спагетти», «обратное кольцо сложности», «конспирация один» и тому подобное.
Глаза же, которые в это время на него смотрели, излучали грустное спокойствие и примиренность с несовершенством мира. Грусть объяснялась, конечно же, тем, что никто из работавших в этих контрразведывательных группах не был уверен в своих источниках информации.
Ребята-нелегалы, тем более на некоторой стадии самоорганизации, которой на каком-то этапе достигло их Сообщество, могли ведь организовать что угодно. От маршей протеста против вторжения в ту или иную банановую республику до… расследования центром их собственной деятельности.
