– Не совсем, – твердо заявил Круглый, и Алекс лишний раз подивился неукоснительной логической последовательности, с которой тот обрабатывал мельчайшие детали неясной для него ситуации.
– Как ты изложил, тем, кто работал с покойником, – земля ему пухом, – не хватило только знаний, чтобы сделать точную и полную копию метки. Значит, если бы они где-нибудь видели полный рисунок, то смогли бы его и воспроизвести. Что-то уж больно легко у тебя получается.
– Что именно?
– Под древних атлантов закосить легко, вот что. Вот ты, например, а хоть бы и я, мы же с тобой увидели сейчас правильную и полную версию татуировки? Да к тому же на живом человеке. Значит, мы что же с тобой, и подделывать теперь можем?
– Никак нет, – тихим и скромным голоском ответствовал эксперт. – Дело, конечно, не так просто, как оно может показаться. Я не хотел заводить вас в дебри, но раз уж вы сами просите уточнить…
– Уточняй. Пока нас вместе с тобой не уточнили.
– На самом деле подлинность второй метки, которая э…
– Нанесена на моем теле, – спокойно уточнил Алекс. – Вы это хотели сказать? Кстати, чтобы не экать, можете называть меня Алексом.
– Да, благодарю вас. Так мне будет удобней, – ответил эксперт, который оказался настолько захвачен предметом обсуждения, что даже и не подумал представиться в ответ самому. – Так вот, подлинность метки Алекса фиксируется не только на символическом и семантическом, но и на физическом уровнях.
– Давай-давай, не гони пузырь, – набычившись, бросил Круглый, что означало предложение не переходить с человеческого на птичий, то есть, наукообразный язык.
– Дело не только в содержании, но и в форме. А если еще конкретнее, то речь идет о способе нанесения такой татуировки на тело. Вернее, о целом комплексе способов, включая не только само нанесение, но и закрепление, и сохранение рисунка.
– Это что же, чтобы обманка не расплылась? Какое тут такое еще искусство? Да у нас на зоне каждый десятый его знал.
– Нет, – с удивительным спокойствием продолжал эксперт, – такое вам ни на какой зоне не сделали бы. Вот так, как здесь, – эксперт показал на фотографии, – да, смогли бы. А так, как у Алекса, нет.
– Это почему же?
– Потому, что в его случае была применена мазь или притирание. Вы знаете ее состав? Нет. Вот так же и я. Так же и все остальные, на всех ваших зонах, сколько их ни есть. Даже в Средние века, об этих мазях, которые применяли ведьмы и колдуны, ходили только легенды, а ничего конкретного об их составе известно не было. Говорили, например, что ведьмы готовили свое варево из тел некрещеных детей. Понятно, что это всего лишь иносказание, но многие ли могли его разгадать?
– В данном случае, – сказал Алекс, – имеется в виду корень мандрагоры.
– А при чем здесь детишки? – с озабоченностью директора детсада поинтересовался Круглый.
– Корень мандрагоры по форме напоминает человеческое тело, – объяснил Алекс, – но только маленькое. А маленький человек – это, конечно, ребенок. С другой стороны, мандрагора – растение, а растение, само собой разумеется, не крестят. Вот и получалось, что мазь готовили из некрещеных детей.
– Но ведь теперь все эти секреты известны? – предпочел все-таки уточнить Круглый. – Знаете вы, могут знать и другие. Какой же это секрет?
– Корень мандрагоры я привел только в пример, – ответил ученый, – чтобы вы поняли, о чем вообще идет речь. Какие вообще степени защиты применяются против подделок таких вот инициатических меток.
– Каких-каких?
– Инициатических. От слова инициация, что значит – посвящение. Обряд посвящения юноши, например, в охотника. Или вообще, в мужчину, взрослого члена племени. Считается архаическим и, в общем и целом, исчезающим обрядом.
– Ага, исчезающим, – удовлетворенно хмыкнул себе под нос Круглый, – эх, дурдом вы непуганный, ученые записки пиквикского изолятора. А откуда же тогда пошла «прописка» в армии для салабонов или в камере, чтобы расколоть, первую ли ходку делает человек, или бывал уже в гостях у хозяина? Вот оттуда все это и идет. Вот тебе и исчезающий обряд. Да хотя бы пока мы с тобой вот сейчас долдоним, знаешь, сколько солдатиков первого года службы, если по всей Руси великой посчитать, примут такое посвящение своим задом? Тебя вот ложками никогда не пробовали отдубасить? До крови?
– Нет. Я срочную не служил, только офицерские сборы, – ответил антрополог с некоторым испугом, как бы прикидывая, не прикажет ли вдруг хозяин произвести солдатскую «прописку» на его собственных ягодицах.
– Ладно. Проехали, – посуровел Круглый. – Давай свой вывод и свободен. Значит, ты считаешь, что метку на теле моего друга, – он слегка поклонился в сторону Алекса, – подделать невозможно?
– Да, я так считаю. В его случае мог быть использован рецепт куда более древний, нежели средневековый. Я сам с описаниями таких составов не встречался, но в древних рукописях встречаются все-таки намеки на их удивительные свойства.
– Например?
– Такие мази служили символом установления кровного родства. Между участниками обряда посвящения устанавливалась, можно сказать, ментальная и фармакологическая связь.
– Довольно. У меня все. – Круглый резко поднялся со своего места и зашагал по комнате, вопросительно поглядывая на Джокера. Да, теперь, после краткой ученой полемики, он ни в малейшей степени не сомневался, что перед ним человек, о котором шептали ему когда-то авторитетные люди. После того, как ввели его в свой круг.
– А у меня нет, – сказал Алекс. – Я хочу задать ему несколько вопросов наедине. А вы пока выполните то, о чем мы с вами уже говорили. И что является сейчас самым срочным. Снимите осаду с клиники, куда заехали Рашпиль и остальные, и прекратите любую слежку.
– Ты сказал, я слышал, – буркнул Круглый и слинял в соседнюю комнату.
– Послушайте, – тут же зашептал ученый, как только они с Алексом остались наедине, – откуда у вас такая власть над этим… Вы ведь знаете, кто он такой? Это один из крупнейших новокрутов Москвы. Мне, конечно, обещали хорошо заплатить за научную консультацию. Но я уже был и не рад, что связался. Особенно, когда он приказал осмотреть вас.
– Это почему же?
– Ну как же вы не понимаете? Одно дело – осмотр трупа. И то – дело не безгрешное. Но там все-таки труп. И мне даже лица его не показали. Так что я в данном случае не знаю, о ком идет речь, что является косвенной гарантией, что меня не будут устранять. А совсем другое дело, когда вы, живой человек… Но у вас, я смотрю, какое-то влияние на него. Как это возможно? Ведь вы, как и я, человек науки. Я это сразу понял по вашим метким репликам. Но раз так, то теперь другое дело. С вами он считается, а вы замолвите слово за меня. Вы мне обещаете?
– Почему бы нет?
– Вы давно знаете Круглого?
– На четверть часа дольше, чем вас.
