Я набираю воздуху.
– Ваша Светлость, Элизабет Блаунт. Пока вы были в родах, она была с королем.
– Это не новость, Маргарет, – ей удается беспечно рассмеяться. – Никудышная вы сплетница, раз говорите мне о таком старом скандале. Бесси всегда с королем, когда я жду ребенка. Это своего рода верность.
Мария говорит что-то про себя и отворачивается.
– Да, но чего вы не знаете… теперь она беременна.
– Это ребенок моего мужа?
– Полагаю, да. Но он его не признал. Она не привлекает внимания к своему положению, разве что платья натягиваются у нее на животе. Она мне не сказала. Она ни на что не посягает.
– Маленькая Бесси Блаунт, моя собственная дама?
Я мрачно киваю.
Она не плачет, она отворачивается и смотрит в окно эркера галереи, одним легким движением отодвинув поддерживающую руку Марии. Она смотрит сквозь маленькие стекла на заливные луга, серые от льда и сугробов. Смотрит на холодную реку, но видит лишь воспоминание о матери, плачущей лицом в подушки, с разбитым из-за неверности мужа, короля Испании, сердцем.
– Эта девочка со мной с двенадцати лет, – задумчиво произносит королева; ей удается тихонько рассмеяться. – Я явно плохо ее учила.
– Ваша Светлость, она никак не могла бы отказать королю, это невозможно, – тихо говорю я. – И я не сомневаюсь в ее любви к вам.
– Ничего удивительного, – ровным голосом отзывается она, словно холодна, как морозные цветы на стекле.
– Нет, наверное.
– Король выглядит очень довольным?
– Он ничего об этом не говорил. И ее сейчас здесь нет. Она, Бесси, удалилась от двора, как только у нее… как только…
– Как только всем стало видно?
Я киваю.
– И куда она отправилась? – без особого интереса спрашивает королева.
– В дом в приорате Святого Лаврентия, в графстве Эссекс.
– Она не сможет родить ему ребенка! – внезапно страстно выпаливает Мария. – Ребенок точно умрет!
Я ахаю при ее словах, они звучат как проклятие.
– Это не вина короля, что у нас есть только принцесса Мария! – тут же поправляю ее я.
Говорить иное – значит, сомневаться в состоятельности и здоровье короля. Я поворачиваюсь к своей подруге королеве.
– И не ваша вина, – очень тихо добавляю я. – Это, должно быть, Божья воля, Божья воля.
Королева поворачивает голову и смотрит на Марию.
– Почему Бесси, такая молодая и здоровая, не сможет родить ему ребенка?
– Тише, тише, – шепчу я.
Но Мария отвечает:
– Потому что Бог не может быть к вам так жесток!
Катерина крестится и целует распятие, висящее на коралловых четках у нее на поясе.
– По-моему, я пережила куда худшее горе, чем рождение бастарда у малышки Бесси, – говорит она. – И потом, вы не понимаете, что теперь король утратит к ней интерес?
Гринвичский дворец, Лондон, май 1519 года
Мои кузены и другие лорды королевства – Томас Говард, старый герцог Норфолк, и его зять, мой мажордом, сэр Томас Болейн – встречаются наедине с королем и папским легатом Уолси и объясняют, что поведение буйных молодых людей при дворе дурно сказывается на всех нас. Генрих, любящий веселье и смех своих товарищей, ничего не хочет слышать против друзей, пока старшие не рассказывают ему, что молодые придворные во время дипломатического визита выставили себя дураками во Франции, прямо перед самим королем Франциском.
Тут они достигают цели. Генрих остается тем же мальчиком, снизу вверх смотревшим на своего брата Артура, стремившимся быть ему ровней, семенившим за ним на толстеньких ножках и кричавшим, что хочет такую же большую лошадь, как у брата. Теперь он видит новое воплощение славного принца во Франциске Французском. Он воспринимает его как образец изящества и стиля, он хочет быть на него похож. У короля Франциска есть небольшой круг друзей и советников, утонченных, остроумных и высокообразованных. Они не разыгрывают друг друга и не шутят, не плутуют за игрой в карты и не напиваются до рвоты. Генрих охвачен честолюбивым желанием сделать свой двор таким же свободным и изысканным, как французский.
В кои-то веки кардинал и советники заодно, они убеждают Генриха, что от миньонов нужно избавиться. Полдюжины отосланы от двора с запретом возвращаться. Бесси Блаунт удалилась рожать, и о ней никто не заговаривает. Некоторым молодым придворным, которые вели себя лучше, включая моего сына Артура и моего наследника Монтегю, разрешено остаться. Двор очищен от дикости, но моя семья, высокородная и воспитанная, сохраняет свое положение. Кардинал даже замечает в разговоре со мной, что рад, что я так часто навещаю принцессу Марию, которая научится видеть во мне образец благопристойности.
– Проводить с ней время нетрудно, – с улыбкой отвечаю я. – Она прелестный ребенок, играть с ней – истинное удовольствие. И я учу ее буквам и чтению.
– Лучшей леди-воспитательницы у нее и быть не могло, – говорит он. – Говорят, она бежит вас встречать, словно вы ее вторая мать.
– Я не могла бы любить ее больше, будь она моей дочерью, – отвечаю я.
Мне приходится остановиться, чтобы не повторять, какая она умница, как сообразительна, как мило танцует и какой у нее чудный голос.
– Что ж, благослови Бог вас обеих, – беззаботно произносит кардинал, чертя толстыми пальцами в воздухе над моей головой крест.
Замок Уорблингтон, Хемпшир, июнь 1519 года
Я покидаю новый, трезвый и умеренный двор и отправляюсь в свой любимый дом, чтобы подготовиться к свадьбе Артура. Брак будет очень хорошим, я не отдала бы Артура, всеобщего любимца, никому, кроме высокородной наследницы. Его женой станет Джейн Люкнор, единственная дочь и наследница рыцаря из Сассекса, хорошей семьи, скопившей изрядное состояние. Она прежде была замужем, и от того брака тоже осталось неплохое состояние. У нее есть дочь, которая живет у опекунов, так что я знаю, что она не бесплодна. А лучше всего для Артура, – при дворе среди друзей короля все готовы при виде упавшей перчатки написать стихи о Красоте и Недосягаемой Добродетели, – то, что она светловолоса, у нее серые глаза, она милая, но не глупа – она не будет писать любовные стихи в ответ. Она достаточно образованна и обучена, чтобы служить королеве. В общем, она – дорогостоящее приобретение, но я думаю, что и нам она послужит.
Пенсхерст Плейс, Кент, июнь 1519 года
Король почтил моего кузена, Эдварда Стаффорда, герцога Бекингема, еще одним визитом в Пенсхерст Плейс, и кузен Эдвард умоляет меня приехать, привезти новобрачных и помочь развлекать короля. Для кузена это великий миг, но еще более велик он для моей дочери Урсулы, которая, как я ей и обещала, обнаруживает, что замужество за маленьким Генри Стаффордом приносит выгоду. Она стоит рядом со свекровью, герцогиней Элинор, приветствуя короля и двор, и все говорят мне, что однажды она станет прекрасной герцогиней.
