– У меня все как нельзя лучше, – твердо произносит королева. – И, что важнее, я уверена, что поступаю верно в очах Господа. И это должно принести мне счастье.
– Должно? – с сомнением спрашивает маленькая принцесса.
– Обязательно, – отвечает ее мать.
Роскошным праздником Генрих показывает миру единство своей семьи, свое богатство и власть, красоту своего двора. Он ведет королеву к трону с всегдашним изяществом и так очаровательно с ней беседует, пока они обедают, что никто, увидевший их вот так, бок о бок, улыбающихся, в жизни бы не подумал, что эта пара живет врозь.
Его детям, бастарду и истинной наследнице, попирая все мыслимые законы превосходства, оказывают одинаковые почести. Я смотрю, как принцесса Мария входит в большой зал, держа за руку ничто – десятилетнего мальчишку, бастарда Бесси Блаунт. Но смотрятся они вместе хорошо. Принцесса такая маленькая и хрупкая, а мальчик такой красивый и высокий для своих лет, что идут они в ногу, и их медные головы наравне. Маленького Генри Фитцроя всюду называют герцогом Ричмондом, этот улыбающийся мальчишка с медными волосами – величайший герцог в стране.
Принцесса Мария держит его за руку, когда они входят на Рождественский праздник, и, когда он открывает новогодний подарок от отца, короля, – великолепный набор позолоченных кубков и чаш, – улыбается и хлопает в ладоши, словно довольна тем, как его высоко чтут. Она оборачивается на меня и видит, как я незаметно киваю с одобрением. Если от английской принцессы требуется, чтобы она обращалась с бастардом отца как с досточтимым единокровным братом, правителем Ирландии, главой Северного совета, то моя маленькая принцесса, подлинная принцесса Англии, Уэльса, Ирландии и Франции, сможет достойно принять это испытание.
Леди на празднике нет, так что мы избавлены от ее стремления оттолкнуть тех, кто лучше ее, и вылезти вперед; но не стоит надеяться, что король от нее уже устал, поскольку ее отец беспрестанно похваляется своим новым титулом.
Томас Болейн, который когда-то был рад служить у меня мажордомом, стал графом Уилтширом и Ормондом, а его красивый, но совершенно бесполезный сын Джордж теперь лорд Рочфорд, камергер личных покоев, вместе с моим кузеном Генри Куртене – не думаю, что они будут жить в согласии. Его, к счастью, отсутствующая дочь стала леди Анной, а предыдущая шлюха Болейн, Мария Кэри, занимает нынче два взаимоисключающих поста: главной товарки и единственной наперсницы сестры и довольно робкой придворной дамы при королеве.
Монтегю рассказывал, что на банкете, устроенном перед Рождеством, чтобы отпраздновать существенное возвышение Томаса Болейна, его дочь Анна шла перед принцессой крови – вдовствующей королевой Франции Марией. Я не могу себе представить, чтобы любовница короля шла перед его сестрой, дочь моего мажордома – перед вдовствующей королевой. Единственным моим утешением, когда я слышу это от Монтегю, становится сознание того, что Анна Болейн нажила грозного врага. Вдовствующая королева привыкла быть при дворе первой по положению, красоте и уму, и никакая потаскуха из Норфолка не отнимет этого у нее без боя.
Ричмондский дворец, к западу от Лондона, лето 1530 года
Первый признак королевского визита – прибытие свиты, слуг на четверке лошадей, идущей галопом; посередине сидит человек в королевской ливрее, держа четыре пары вожжей, лошади ровно мчатся вперед. За ними следуют вооруженные стражи, сперва всадники в легких доспехах, потом, через какое-то время, более медленные повозки, везущие охотничьих птиц, рядом с которыми бегут гончие, повозка для маленьких собачек и домашних питомцев, а потом вещи. Излишества короля опережают его: его белье, мебель, ковры и гобелены, богатства сокровищницы. Платья Леди, головные уборы и украшения одни занимают две повозки, а ее служанки едут рядом, не смея выпустить гардероб из виду.
За ними следуют повара с кухонной утварью и припасами для сегодняшнего и завтрашнего пира.
Принцесса Мария, стоя рядом со мной на башне Ричмондского дворца, смотрит вниз, на извивающуюся кавалькаду, приближающуюся к нам, и с надеждой спрашивает:
– Он к нам надолго?
Я крепче обнимаю ее за талию.
– Нет. Отсюда он едет дальше. К нам он всего на день.
– Куда он едет? – потерянно спрашивает она.
– Этим летом он будет путешествовать, – предполагаю я. – Из Лондона не сообщают о горячке. Будет переезжать с места на место.
– Так может быть, он пошлет за моей матерью и мной, и все будет, как в тот год, когда, кроме нас, никого не было? – она смотрит на меня с внезапной надеждой.
Я качаю головой.
– Не в этом году, не думаю, – говорю я.
Король намерен быть с дочерью милым, можно подумать, что он хочет переманить ее на свою сторону. С тех пор как его барка причаливает к пирсу под рев труб и до самого отъезда в сумерки он улыбается принцессе, держит ее под руку, склоняет к ней голову, чтобы расслышать ее слова. Выглядит он так, словно позирует для портрета «Любящий отец», так, словно участвует в маске и роль у него – «Добродетельный родитель».
С ним только горстка спутников, его всегдашние друзья: Чарльз Брэндон и его жена Мария, вдовствующая королева Франции, мой кузен Генри Куртене с женой Гертрудой, мой сын Монтегю и еще несколько джентльменов при личных покоях. Мужчины Болейны на королевской барке, но ни об одной из шлюх Болейн речи нет, единственные дамы, которые с нами обедают, – это придворные королевской сестры.
Как только прибывает король, подают завтрак, и он лично нарезает лучшие куски мяса и наливает самое сладкое вино с водой принцессе Марии. Он велит ей прочесть за него молитву, и она очень тихо произносит ее по-гречески, а он хвалит ее за ученость и сдержанность. Он с благодарностью кивает мне.
– Вы граните мой алмаз, – говорит он. – Благодарю вас, леди Маргарет, вы добрый друг и родственница. Я не забываю, что вы присматривали за мной и моими родными, как любящая мать, с самого моего детства.
Я кланяюсь.
– Служить принцессе – одно удовольствие, – говорю я.
Он лукаво улыбается.
– Не то что мне, когда я был в ее возрасте. – Он подмигивает мне, и я думаю: как ты спешишь перевести разговор на себя. С какой готовностью подталкиваешь к похвале.
– Ваша Светлость были прекраснейшим принцем детской, – откликаюсь я. – Таким непослушным! И таким любимым!
Он смеется и похлопывает Марию по руке.
– Я любил спорт, – говорит он. – Но никогда не пренебрегал уроками. Все говорили, что я преуспевал во всем, за что брался. Но, – он нарочито пожимает плечами и издает смешок, – все всегда хвалят принцев.
Они велят подать лошадей и едут охотиться, а я велю подготовить пикник к тому времени, как они устанут и вернутся. Мы встречаемся в лесу и обедаем, музыканты, спрятавшись за деревьями, играют мелодии, сочиненные самим королем. Он просит принцессу спеть для него, и она, присев перед своей теткой, вдовствующей королевой, поет французскую песню, чтобы ее порадовать.
