Я заметил смену настроения в зале и продолжил свою речь.
– Господа, теперь вы понимаете, что мы просто обречены быть в составе Российского государства.
Надо найти в нем достойное место. Финляндии выгоднее быть вместе с Россией, чем жить самостоятельно. Так уж заведено в этом жестоком мире, что маленькие страны не могут быть полностью самостоятельными. Рано или поздно они должны будут прибиться к какой-нибудь великой державе. А та, в свою очередь, будет использовать территорию государства-сателлита в качестве плацдарма против другой великой державы. Россия не допустит существования под своим боком очага потенциальной агрессии. Она тем или иным способом сумеет подчинить нас, будь мы хоть трижды самостоятельны на словах. Поэтому я предлагаю все тщательно взвесить и принять единственно правильное решение…
После моих последних слов в зале наступила длительная пауза. Потом самый уважаемый из присутствующих, представитель судостроительной фирмы «Крейтон и Ко» в Або, осторожно поинтересовался:
– Господин барон, а на что мы можем рассчитывать, если Финляндия останется в составе Советской России?
Часть четвертая
Новогодние чудеса
1 января 1918 года.
Петроград, Таврический дворец.
Тамбовцев Александр Васильевич
Сегодня Россия совершила путешествие во времени. Нет, никаких машин в стиле Герберта Уэллса не было. Просто был подписан Декрет о переходе с юлианского к григорианскому календарю. И из 19 декабря 1917 года мы прямиком оказались в 1 января уже 1918 года. То есть совершили скачок в будущее сразу через тринадцать дней – ровно настолько, насколько юлианский календарь отличается от григорианского.
Скажу прямо – решение о реформе летоисчисления назревал давно. Имея дела с жителями европейских стран, которые к тому времени практически все перешли на григорианский календарь, подданные Российской империи испытывали большие неудобства. Им все время приходилось держать в уме разницу между двумя календарями и писать даты и по юлианскому и по григорианскому календарям. Поэтому, не дожидаясь официального перехода на общепринятый европейский стиль, в России стали использовать григорианский календарь, так сказать, в явочном порядке.
Новый стиль наряду со старым начали применять дипломаты в своей повседневной работе с коллегами из других государств, а также коммерсанты для ведения дел с зарубежными контрагентами и ученые в научной переписке.
Следом за ними на григорианский календарь перешли моряки военного и торгового флотов, а также астрономы и метеорологические службы. В самой же России счет времени, как и прежде, шел по юлианскому календарю.
Подобная двойственность была связана с большими неудобствами. Потому требовалось устранение этих неудобств и введение единого, общероссийского летоисчисления.
Нельзя сказать, что в Российской империи не пытались поднять вопрос о проведении реформы календаря. Еще в 1830 году Петербургская Академия наук выступила с предложением о введении в России нового стиля. Но бывший тогда министром народного просвещения князь Карл Андреевич Ливен крайне отрицательно отнесся к подобной инициативе. В своем докладе императору Николаю I он отозвался о предлагаемой реформе календаря как о деле «несвоевременном, недолжном, могущем произвести нежелательные волнения и смущения умов». По словам министра, «вследствие невежества народных масс выгоды от перемены календаря весьма маловажны, почти ничтожны, а неудобства и затруднения неизбежны и велики». И вопрос на долгое время был снят с повестки дня.
Следующая попытка ввести в России григорианский календарь была предпринята в 1899 году. Инициатором ее стало Русское астрономическое общество. Его поддержала, хотя и с оговорками, Императорская Академия наук. Была создана календарная комиссия. Но нашелся новый «князь Ливен», который торпедировал это предложение. Из Святейшего Синода Русской Православной церкви пришла бумага за подписью печально известного в истории Государства Российского обер-прокурора Константина Петровича Победоносцева: «Считать введение неблаговременным». На этом идея перехода на новое летоисчисление опять была благополучно похоронена. И только большевики своим Декретом от 26 января (8 февраля) 1918 года завершили эту несколько затянувшуюся историю.
Все перипетии с переходом на новое летоисчисление я в свое время изложил Сталину. Он внимательно выслушал меня, а потом спросил.
– Александр Васильевич, я понимаю, что вопрос сей уже назрел, и нам придется рано или поздно поменять юлианский календарь на григорианский. Но ведь церковь на это не пойдет. Если вы помните, я в молодости закончил в Гори духовное училище. И мне ли не знать, насколько с юлианским календарем связаны все церковные праздники. Конечно, роль и влияние церкви на умы верующих, после революции и всего этого бардака, который устроили в России господа из Временного правительства, значительно уменьшились. Но все же нам не очень хочется ссориться с такой влиятельной пока структурой общества, как церковь. Как вы полагаете, не вызовет ли введение нового календаря протест церковных иерархов? – И Сталин вопросительно посмотрел на меня.
– Иосиф Виссарионович, – ответил я, – а пусть церковь продолжает жить по юлианскому календарю. В конце концов, ведь скоро будет принят Декрет об отделении церкви от государства. Святейший Синод, учрежденный еще Петром Первым, в качестве своего рода «Министерства Церкви», будет упразднен, и высшим церковным иерархам будет предложено созвать Поместный Собор и выбрать на нем Патриарха. Но к этой теме мы вернемся позднее, а пока я хочу показать вам, как был решен с этим вопрос в нашем времени.
И я достал из своей папки для доклада небольшой церковный календарик на 2012 год, который я взял напрокат у одного нашего морпеха.
Сталин взял в руки листок формата А4 с изображением покровителя всех российских моряков святителя Николая Чудотворца. На этом календаре даты церковных праздников были отмечены как по старому, так и по новому стилю. Конечно, с непривычки все это выглядело немного странно, но в нашем времени верующие давно уже приспособились к этой разнице в календарях и особых затруднений не испытывали.
– Ну что ж, – сказал Сталин, возвращая мне календарик, – думаю, что с этим вопросом все ясно, и новый год у нас начнется уже по новому стилю.
– А теперь, – продолжил Сталин, – давайте вернемся к вопросу о переходе на новую орфографию. Как я понимаю, этот вопрос тоже назрел уже давно.
Я кивнул. Действительно, разговоры о реформе русской орфографии велись задолго до прихода к власти большевиков. Надо сказать, что реформа эта была предложена еще Орфографической комиссией Императорской Академии наук и разработана самыми крупными учеными того времени. В состав этой комиссии входили такие известные лингвисты, как Шахматов, Фортунатов, Бодуэн де Куртенэ. Они исходили, прежде всего, из задач упрощения русской орфографии. И это было очень важно для страны с почти поголовно неграмотным населением.
